Воспоминания бывшего главы района
Фото: Александр Николаев
Владимир Анисимов родился в 1949 году. Окончил Горьковский государственный университет по специальности «радиофизика и электроника». В Пензе работал ассистентом в Политехническом институте, старшим инженером в НИИФИ. Был избран секретарем местного партбюро, неоднократно избирался депутатом райсовета. В восьмидесятые годы перешел на работу в районный исполнительный комитет Ленинского района. Был избран его председателем и на протяжении девяностых годов возглавлял район. Был первым заместителем мэра Пензы Александра Калашникова, а после ухода Калашникова на другую работу, стал главой администрации областного центра.
Владимир Анисимов убежден, что основа развития страны – это местное самоуправление. Нельзя всем и вся руководить из центра. Оттуда просто не видно конкретных нужд и проблем людей. Если же людям на местах развязать руки, то страна станет процветать. Эту свою мысль он часто повторяет, выступая перед людьми, в средствах массовой информации.
Однако, говорить – одно, а осуществить – совсем другое. Так вот Анисимову удалось в свое время доказать свою позицию на практике.
Возглавляя в девяностые годы Ленинский район Пензы, он показал, как команда единомышленников на местах может достичь динамичного развития своей сравнительно небольшой локальной территории, значительно улучшить жизнь местных жителей. Он и сейчас убежден, что надо было эту систему развивать, двигаться в этом направлении.
Однако все сложилось по-другому. Борьба клановых интересов, эгоизм, прямые распилы государственного имущества, отсутствие заинтересованности в развитии территорий привели к фактической ликвидации местного самоуправления в Пензе, утрате районами самостоятельности и, как результат, – стагнации.
Анисимов убежден, что немаловажную роль в таком повороте событий сыграла одиозная личность бывшего губернатора области Василия Бочкарева.
Но начиналось все бодро.
Откуда деньги брались
Это сейчас районы города живут по смете, утверждаемой им муниципалитетом. А в восьмидесятые – девяностые они обладали определенной долей самостоятельности. У районов был орган исполнительной власти, были полномочия по согласованию размещения объектов. У районов был собственный бюджет. Другое дело, что бюджеты эти были крайне невелики. И возможность маневра с ними сводилась к нулю. Каждый рубль можно было отнести только в конкретное место.
Но оказалось, что источники ресурсов находятся прямо под рукой.
– Я узнал, – рассказывает Анисимов, что в Ленинграде местные органы самоуправления нашли деловые контакты с предприятиями, и у них теперь все хорошо. Я сел в поезд, пошел в Ленинский район г. Ленинграда (логика такая, что я – тоже с Ленинского), попросил поделиться опытом.
Я все разузнал: они просто-напросто протоптали дорогу через руководителей предприятий в отраслевые союзные министерства. И, что интересно, деньги им стали выделять без особого напряга.
Я вернулся в Пензу, мы тоже начали работать с директорами, выходить на министерства. И в наш местный бюджет пошли деньги.
Нашелся и другой источник. В 1988 году вышел Закон о кооперации. Происходило фактически второе рождение НЭПа. Но инерция прежнего мышления была еще сильна.
– Налоговые доходы от деятельности кооперативов шли в местный бюджет – вроде бы заинтересованы. Ан нет! Я, заместитель председателя Ленинского райисполкома, проявляю инициативу, выношу на рассмотрение предложения о предоставлении полномочий кооперативам. Сидят на исполкоме представители райкома, говорят: «А нам такой кооператив не нужен». Я сижу, слушаю. Один не нужен, другой, десятый.
Заканчивается заседание, я им и говорю: «Мне стыдно сидеть здесь, на этом исполкоме. Вы – кто-нибудь – закон-то, вообще, читали? Там русским языком написано, что не мы с вами решаем, нужен кооператив или нет. Кооператор это решает, потому что он на самоокупаемости. Мы должны содействие оказывать, а не решать, нужен он нам или не нужен».
В зале – смех.
На следующий день прихожу – сидит председатель райисполкома Александр Глухов, у него на столе развернута газета с законом о кооперации. Читает.
В 1989 меня уже самого избрали председателем райисполкома и я получил свободу принятия решений. И воспользовался ею для создания при райисполкоме «системы одного окна» для кооператоров. В результате за полтора года мы смогли зарегистрировать в своем районе 800 кооперативов – больше, чем по остальной области в целом. От этого мы получили прибавку к районному бюджету, равную примерно 30%. И, в чем была особая прелесть, мы имели право направлять эти сверхплановые доходы на нужды района по своему усмотрению. Мы составляли программу, ее утверждал депутатский корпус.
Правда, данный источник дохода просуществовал недолго. Вскоре упразднили поступления в районные бюджеты от деятельности зарегистрированных предприятий. Лишили нас возможности получать доходы такими путями.
Но мы-то уже привыкли, что сами должны искать деньги, зарабатывать. Была тогда еще одна лазейка – внебюджетные фонды. Формировались они за счет добровольных отчислений предприятий, организаций, коммерческих структур.
Мы их заинтересовывали с помощью уличной торговли, которая тогда активно развивалась. Предлагали оборудованные места, вплоть до того, что переделали все остановочные павильоны под торговые точки. Люди соглашались с удовольствием. Мы за счет этого все остановочные павильоны привели в порядок.
Каждый предприниматель, получающий место для торговли, отчислял деньги во внебюджетный фонд. И эти средства направлялись на инженерное обеспечение района.
В общем, деньги находились. Я всегда думаю: а что же до нас сидели, ничего не делали? Не знали как или не хотели? Странно.
На что деньги шли
– Если вспомнить Пензу середины восьмидесятых, то она в большей своей части представляла довольно унылое зрелище. Кругом практически одно ветхое жилье. Ни водопровода, ни канализации. Газа тоже нет – по большей части, печки на дровах.
Мы разработали программу благоустройства районных окраин – газификации, дорожного строительства, системы водоснабжения и, где можно, канализации. И вот представьте, в рамках, казалось бы, районного уровня мы взяли на себя обязательства по организации всех этих вопросов. И получилось!
Мы первые в своем районе провели полную газификацию. Активно проводили телефонизацию. Даже в такие, считавшиеся дремучими районы, как остров Пески.
Однажды прихожу утром, а в приемной группа женщин. «Вы нас не узнали? – спрашивают. – Мы к вам со словами благодарности от жителей острова Пески». Ради таких моментов стоит жить и работать.
Одновременно занимались строительством индивидуального жилья. Мы ездили по предприятиям, искали желающих. Выделяли земельные участки, заказывали проекты. Договорились с банками, чтобы выделяли кредиты под небольшие проценты. Народ понял: стали сами приходить: хотим строиться. Никому не отказывали. Так была, в частности, застроена большая площадь в районе автодрома. Это была уже не точечная, а системная застройка, обеспеченная всеми городскими коммуникациями: водопроводом, канализацией, газом и телефонными линиями.
Не хлебом единым
– Работа проводилась самая разнообразная. Мы большое внимание уделяли досугу детей, особенно в летнее время. Мы договаривались со студентами спортивного факультета пединститута, что они станут заниматься организацией футбольных соревнований во дворах. Покупали им мячи, инвентарь, платили символические деньги за работу.
И студенты, распределившись по дворам, проводили соревнования по футболу среди детей. А к началу сентября мы на стадионе «Труд» проводили решающий матч. Победителю вручали кубок.
Еще мы устраивали праздники дворов. Собирали людей, организовывали игры, выступления творческой самодеятельности, мобилизовывали людей на уборку дворов.
Был задор, энтузиазм, которые сейчас уже сложно представить.
Несостоявшийся наукоград
– В конце девяностых вышел федеральный закон о наукоградах. Для этого нужно было соблюсти условие: в производимом валовом продукте более 50 процентов должна быть научно-техническая составляющая. И мы загорелись идеей создать свой, на базе Ленинского района. Здесь у нас были сосредоточены такие предприятия, как НИИВТ, НИИФИ, ПНИЭИ, ПНУЦ «Алгоритм». Мы по своим показателям подходили под статус наукограда.
Статус этот давал дополнительное государственное финансирование, и территория становилась типа оффшорной зоной. Мы могли бы получать преференции, и научно-технические предприятия со всей округи к нам бы сюда рванули регистрироваться.
Плюс у нас была производственная база для реализации научных разработок. Была у нас и куча изобретателей, инициативных людей, которые просто горели своими идеями.
А тут еще подвернулась уникальная возможность пролоббировать эту идею. Как раз был избран на первый президентский срок Владимир Путин. Я был его доверенным лицом в Пензе и был приглашен на инаугурацию. На банкете я гляжу – надо ловить шанс. Поесть, попить всегда успеем, а вот переговорить с президентом – это дело. Я привез в подарок президенту картину, которую нарисовала наша художница Елена Седых. Картина была символическая, называлась «Мать-вселенная».
Напрямую ее, естественно, президенту вручить не позволили. Сказали, что передадут ему картину после проверки. Но сам я все-таки прорвался непосредственно к Путину. Поздоровался, рассказал про эту картину, чтобы он не забыл ее посмотреть. И заодно обговорил эту свою идею – концепцию наукограда: «Если можно, поддержите». Он говорит: «Хорошо, я готов».
Но к чему был готов президент, оказался не готов наш губернатор. Подразумевалось, что мы выделяем территорию в статус самостоятельного муниципального образования – типа Заречного. У него должны быть свои границы и свои особые полномочия. Город в городе, грубо говоря, со всеми вытекающими последствиями. И Василий Кузьмич вспылил: «Чего это мне тут самостийную Украину устраивают!».
Излишняя самостоятельность не понравилась ему. И он решительно отказал.
А в скором времени его постановлением районы и вовсе были ликвидированы как самостоятельные единицы. Они стали подразделениями, подчиненными муниципалитетам – без своих представительных органов и выборных должностных лиц. У них были отобраны свои бюджеты. Фактически это был конец местного самоуправления.
Как не реконструировали теплоснабжение в городе
– После ликвидации самостоятельности районов я принял приглашение Александра Калашникова на должность его заместителя. Но и городское самоуправление уже стало сводиться к минимуму.
С этим временем связан эпизод, в котором деспотизм и самодурство областного руководства проявились в полной мере, не позволив городу получить современную систему теплоснабжения, последствия чего расхлебываем сейчас.
Неожиданно я узнаю, что имеется возможность принять участие в уникальной программе реконструкции сетей теплоснабжения. Инвестиции предоставлял Мировой банк под гарантии правительства России. Я в Минэкономразвитии выясняю все, что требуется, дабы в нее попасть. Получаю подробные инструкции. Еду в занимавшийся разработкой проектный институт во Владимире. Получаем проект, к нам приезжают эксперты, в том числе международные.
Предусматривалась замена всех сетей теплоснабжения на энергосберегающие, вынос всех котельных из домов, реконструкция основных котельных города.
Составлен был бизнес-план, получивший одобрение…
Но тут – звонок из Госстроя – маленькую деталь забыли. Необходимо одобрение главы региона. Бегу к Василию Кузьмичу.
А тот посмотрел и говорит – нет, мы этого не сможем – Как? – Я вас знаю, вы с Калашниковым аферисты, денег хотите на этом украсть – Да вы что, вы представляете, как украсть у Мирового банка? Какой там контроль? Да и нечего там красть, там основные инвестиции в оборудовании, живые деньги – только зарплаты! – Нет, ни в какую!
Я главу Госстроя тогдашнего просил написать ему письмо, чтоб разрешил – и тот написал. Так Василий Кузьмич его под стол бросил!
В итоге мы пролетели мимо программы и упустили уникальную возможность.
Причины такового поведения губернатора виделись двоякими. Разумеется, тут имело место соперничество, шедшее тогда между ним и Калашниковым. Позволить ему сделать что-то столь масштабное и полезное он просто не мог. Да и покровительствуемым им энергетикам ничего этого не нужно было – они гребли деньги лопатой, задирая тарифы, в том числе, и на основании изношенности сетей – зачем им какая-то реконструкция. А вскоре многие объекты теплоснабжения были приватизированы.
Таков был фактический конец местного самоуправления в Пензе. Вскоре единоличная власть «хозяина земли Пензенской» стала непререкаемой…