Князь А. Бекович-Черкасский. Рисунок О. Антонова и  Карта Каспия. 1715 г.

«Беково, Бековщина – рабочий поселок, районный центр Пензенской области, расположенный в 154 км. от г. Пенза. Назван по фамилии владевшего селом помещика…»
За этой скупой строкой энциклопедии скрыты невероятные подвиги и ужасающие события, которые не должны «кануть в Лету».

Ровно триста лет назад на карте России появился новый топоним – «Беково».

В 1723 году владелец имения дал селу Озёры такое новое название в память о своем геройски погибшем отце.

О «многих службах», подвигах и трагической гибели капитан-поручика Лейб-гвардии Преображенского полка, князя Александра Бековича-Черкасского и пойдет речь в этом материале.

Память не сохранила точную дату рождения героя этой публикации. Известно, что происходил он из древнего рода кабардинских (черкесских) князей Пшеапшоковых и носил до крещения татарское имя Девлет-Гирей-мурза. В раннем детстве был взят в аманаты (заложники), жил у русских воевод Терской крепости.*

Позднее юного заложника забрал к себе в дом знатный вельможа, князь Борис Алексеевич Голицын. Он воспитывал Александра наравне со своими сыновьями; дал прекрасное образование, а позднее женил на своей дочери Марфе. (Такой поступок поддержала и его жена Мария Федоровна, которая «сострадала разлученному с родителями и лишенному отцовского достояния отроку»).

Князь Борис Алексеевич Голицын

Сам князь Б.А. Голицын – фигура весьма примечательная. Боярин, Глава приказа Казанского дворца, он был «дядькой» (воспитателем) царевича Петра, потом – одним из главнейших инициаторов возведения его на трон. Позднее был деятельным сподвижником государя: сопровождал его в военных походах, в поездках на Белое море; формировал драгунские полки, строил флот, прокладывал канал между Волгой и Доном… Во время заграничного путешествия Петра I Голицын, совместно со Львом Кирилловичем Нарышкиным, фактически управлял всеми делами государства.

В московском доме этого выдающегося государственного мужа и рос Александр Бекович.

Кн.А.Бекович. рисунок 1710-е годы. Художник Ф. Васильев

Интересный эпизод описал в своем дневнике дипломат Иоганн Корб: в 1698 году он видел князя Александра, прислуживавшего вместе с сыновьями Голицына за торжественным обедом, данным в честь имперского посла. Корб отметил, что « в выражении лица Голицыных видна скромность, но в чертах черкеса, напротив, благородство и твердость духа, обличающие воина по происхождению».

С начала Северной войны молодой обер-офицер Бекович находится в действующей армии. В 1700 году он принимает участие в сражении под Нарвой, позднее – в осаде и взятии Нотебурга, Ниеншанца и Митавы.

В 1708 году, вместе с другими молодыми дворянами, Бекович был отправлен в Голландию для изучения морского дела и навигации, а по возвращении был определен на службу в Лейб-гвардии Преображенский полк.

В 1711 году князь Александр Бекович успешно выполнил важное дипломатическое поручение: он был отправлен с царской грамотой на Кавказ и привел к присяге на верность «кабардинских владельцев», что было важно накануне назревавшей войны с Блистательной Портой. В августе того же года отряд кабардинского ополчения под командой Бековича наголову разбил кубанских татар во главе с крымско-татарским царевичем. «Войско Нурадына-салтана, в котором было пятнадцать тысяч, мы били боем и рубили саблями, в который поход ходили на Кубань с братом нашим князем Александром Бековичем. И того войска Нурадына-салтана, несколько побили до смерти, иных в реке потопили, а сам он Нурадын-салтан, даже насилу ушел», – писали кабардинские князья Петру I.

В 1714 году доклад Бековича «О мерах для привлечения горных народов Кавказа на сторону России» был высочайше одобрен царем и «передан в Сенат для изучения и исполнения». Видимо, оценив раннюю зрелость и дипломатические таланты князя, Петр назначает Бековича послом в Хорезм. Цели посольства были сформулированы в Указе от 20 мая 1714 года: «Послать в Хиву с поздравлением на ханство, а отель ехать в Бухары к хану, сыскав какое дело торговое, а дело настоящее, чтобы проведать про город Ирнек, сколь далеко оный от Каспийского моря». Считалось, что от этого города идет торговый путь в Индию, который и нужно было разведать.

Дату этого Указа можно назвать отправной точкой того яркого героического события, которое в исторической литературе известно как «Военно-дипломатическая экспедиция кн. А. Бековича-Черкасского в Хиву» и которое здесь названо «Русским броском на юг».

Нужно отметить, что еще в 1700 году, ища защиты от усобиц и набегов кочевников, хивинский хан Шах-Нияз прислал прошение о принятии в российское подданство, но Петра в то время больше занимали дела европейские (полыхала Северная война). Когда через 14 лет вернулись к этому вопросу, в Хиве правил уже другой хан, ориентированный на союз с османами, и обстановка складывалась уже не в нашу пользу.

Тем не менее, А. Бекович энергично взялся за подготовку возложенной на него миссии.

В Астрахани спешно строятся корабли; уже в конце года флотилия из 30 галер вышла в море и двинулась на восток. Налетевший ураган, потопив часть судов, заставил вернуться в порт и перенести экспедицию на следующий год.

Зимой Петр I прислал опытных корабельных мастеров: «понеже нынешней весны надобны те скампавеи (галеры) будут лейб-гвардии капитану князю Черкасскому».

В апреле 1715-го флотилия двинулась на юг, исследуя восточный берег Каспийского моря. Итогом экспедиции была составленная Бековичем «Карта Хвалынского» моря. Используя картографические данные о Кавказском побережье и сведя их с полученными в ходе экспедиции, была создана первая в истории «правильная» (исполненная по всем правилам картографической науки) карта Каспия. Петр, оценив труды князя, произвел его в капитан-поручики гвардии. Парижская Академия, получив копию карты, в восторге произвела самого Петр в почетные академики.

Кстати, поход сопровождался естественнонаучными изысканиями. Собранные коллекции минералов, флоры- фауны, чучела птиц и даже живые зверьки были переданы в С-Пб. Кунсткамеру. Особенно изумил ученых мужей привезенный живой дикобраз…

Новая морская экспедиция 1716 года посетила Мангышлак и Красноводский залив, заложив три прибрежные крепости – опорные базы для будущего «броска на юг».

Для строительства первой из них, «Крепости Св. Петра», в урочище Тюк-Караган был оставлен «Пензенский полк полковника Хрущева». Этот, набранный из жителей Пензенского уезда, полк числился в то время в гарнизоне Казани и до похода нес службу на беспокойной Закамской линии.

В отряд Бековича, кроме «пензяков», были назначены: два регулярных полка – Крутоярский из Воронежа и Риддеров из Астрахани; драгунский эскадрон (из 544 пленных шведов); до 2000 яицких и гребенских казаков под начальством походного атамана Н. Бородина; 43 артиллериста с 15 медными и чугунными пушками; несколько морских и инженерных офицеров; конвой из нескольких десятков черкесов; проводники- калмыки и туркмены; несколько купцов (скорее маскировавшихся под купцов разведчиков). Всего до 6000 служивых.

Если предыдущие экспедиции были «долгим запряганием», то поход 1717 года можно назвать «быстрой ездой». Давая на него «добро», Петр вручил Бековичу собственноручно написанный «Наказ» (инструкцию). Цели похода были несколько расширены. Кроме задачи склонить, если не в подданство, то к союзу с Россией хивинского и бухарского ханов, нужно было проверить слухи о золотоносности Амударьинского песка. В случае обнаружения золотых месторождений надлежало здесь «поставить крепость» и занять плотину на Амударье, чтобы в случае надобности, разрушив ее, направить реку в старинное прежнее русло. «…Дабы возвратить древнему Оксусу (др. греч. название Амударьи) славное некогда течение его к морю Хвалынскому, а прочие устья запереть, которые идут в море Аральское». Кроме того, надлежало разведать о дорогах и караванных тропах, ведущих в Индию и Китай.

В начале июня отряд двинулся кратчайшим путем на Хиву. Двухмесячный переход по пустынным землям, да еще в самое жаркое время года, был для русского отряда сущим адом. Питались сухарями и пшенной кашей; изредка удавалось подстрелить сайгаков. Люди гибли от жары, усталости и набегов степняков. В лагере у реки Карагач, недалеко от Хивы, у Бековича насчитывалось чуть больше двух тысяч «штыков и сабель». Около 3000 солдат оставались в трех крепостях, только что основанных на берегу Каспия.

Хивинцы, напуганные вступлением отряда в их владения, попытались остановить его силой. 16 августа Хан Ширгази с 20-тысячным войском неожиданно атаковал лагерь.

Трое суток русские успешно отбивали наскоки хивинцев, которые, понеся значительные потери, отступили. Видя такой оборот дела, хан Ширгази решил прибегнуть к хитрости. Вдруг явившиеся от него послы стали убеждать, что произошедшее следует считать недоразумением, что войско действовало без повеления, а, напротив, хан будет рад видеть русских своими гостями. В том, что Бековичу и его людям больше ничего не угрожает, послы клялись на Коране. Хивинцы пригласили князя в ставку хана, но упросили разъединить отряд на пять частей, направив их в разные поселения, т.к. прокормить много «гостей» в одном месте они не могут. Что за затмение ума нашло на Бековича – неизвестно, но он доверился хивинцам и разделил отряд… Ближайшей ночью, в пяти разных местах, отряд был атакован и практически уничтожен. Выжившие были проданы в неволю.

Архимандрит Иакинф (Н. Бичурин) записал рассказ казака Ивана Демушкина, одного из немногих спасшихся в ту кровавую ночь: «Собравшись ехать к хану, Бекович взял с собой наших гребенских казаков триста человек, у каких еще были лошади, и мы отправились, прибравшись в новые чекмени и бешметы с галуном, а коней поседлали наборной сбруей. Хива город большой, обнесенный стеной с каланчами, да только улицы в ней очень уж тесные. У ворот нас встретили знатнейшие вельможи. Они низко кланялись князю… Повели нас в город, а там у них были положены две засады за высокими глиняными заборами. Уличка, где эта ловушка была устроена, была узенькая и изгибалась, как змея… задним совсем не было видно передних людей, за этими кривулями. Первая засада поднялась и начала палить из пищалей. Наши остановились и не знают: вперед ли, назад ли действовать. В это время показались новые орды с боков и давай в нас жарить с заборов, с крыш, с деревьев, из окон домов. Вот в какую западню мы втюрились. И не приведи Господи, какое там началось побоище: пули и камни сыпались на нас со всех сторон, и даже пиками трехсаженными донимали – вот как рыбу, что багрят зимой на Яике. Старшины крикнули: «С коней долой, ружья в руки! В кучу, молодцы, в кучу!». А куда в кучу, коли двум-трем человекам с лошадьми и обернуться негде. Бились же не на живот, а на смерть, поколь ни одного человека не осталось на ногах. Раненые, и те отбивались лежачие, не желая отдаваться в полон хивинцам. Ни один человек не вышел тогда из треклятой трущобы, все там полегли. А изверги издевались даже над казацкими телами, отрезали головы и, вздевши их на длинные пики, носили по базарам. С самого Бековича, после лютых мук, с живого содрали кожу, приговаривая: «Не ходи,Девлет, в нашу землю, не отнимай у нас Амударьи-реки, не ищи золотых песков».

Кожи, снятые с князей Бековича и Заманова, хан велел набить сухой травой и поставить у ворот Хивы. Голову князя послал в подарок хану Бухарскому, который подарок не принял со словами: «А не людоед ли ваш хан?»

Погибли князь А. Бекович-Черкасский, его офицеры и большинство солдат.

Примерно пятьсот израненных «урусов» были пленены, и хан повелел их всех «казнить у Адарских ворот». Но… как говорится: «Не стоит земля без праведника». Нашелся таковой и в земле Хивинской.

«Спас их глава хивинских мусульман – айхун. Он не побоялся заявить упивающемуся победой хану, что русские были взяты в плен не в честном бою, а обманом и, что гораздо хуже – клятвопреступлением, ведь мир

был заключен на Коране. «Не будем же увеличивать грехов новыми и бесполезными казнями». Хан не решился идти против духовного лидера и всем выжившим пленным сохранили жизнь, а шедших с Бековичем мусульман даже освободили; в том числе и двух братьев Бековича с их кабардинцами.

Лишь в 1740 году взявший Хиву персидский шах Надир освободил оставшихся в живых русских пленников и отправил их в Россию. (С ними вернулся домой, к родным, и казак Иван Демушкин).

Как мог Александр Бекович-Черкасский наделать столько ошибок, погубить вверенных ему людей и себя? Как мог, начиная поход, половину своего небольшого отряда оставить в бессмысленных тогда «крепостях», как мог наивно довериться Ширгази? Причины, похоже, лежат в психологической плоскости; они в некотором «умопомрачение», как о том доносил Петру один из офицеров отряда, поручик Кожин. Дело в том, что едва выступили из Гурьева-городка в поход, Бекович получил страшный удар, от которого не смог оправиться: пришло трагическое известие, что жена и две маленькие дочки князя, возвращаясь после прощания с ним в Астрахань, погибли.** Тяжелые условия похода через пустыню, видимо, усугубили его подавленное, стрессовое состояние… Он замкнулся в себе, надолго уединялся в своей палатке, появились тревожащие окружающих странности. Например, «…на одной из стоянок Александр Бекович побрил голову, переоделся в черкесское платье и потребовал называть его Девлет-Гиреем – «Покорителем царств», как перевели татары. Казаки роптали, подозревая измену, и даже флегматичные шведы угрюмо молчали, понимая, что творится что-то неладное…»

Пензенский полк в этой последней части драмы не участвовал, но участь его была столь же трагична. Он был оставлен на необитаемом берегу Каспия для строительства крепости в урочище Тюк-Караган (примерно 300 км морем от Астрахани и Гурьева).

Рисунки Ю.Фролова по мотивам повести Ю.Крутогорова «Красные Воды»

Здесь имелась удобная гавань, но для людей место оказалось совершенно гиблым: «Не было тут ни земли, ни леса, ни воды свежей, только один песок, нанесенный морем». Набеги «хищных трухменов», «гнилая вода», цинга и болезни сделали свое дело: уже через три месяца «в оставленном для строения крепости отряде было больных солдат и матросов с 700 человек, да умерло со 120…». Документы раскрывают драматические детали того, как боролись за жизнь наши предки. Например, чтобы получить воду, они выкапывали глубокие колодцы, но через день-два вода в них становилась горькой и «мертвой». Приходилось копать снова и снова. Невольно вспоминаются муки «Сизифова труда».

Крепостной вал, за неимением даже камней, был насыпан из ракушек. Без деревянных удерживающих плетней и фашин, он от ветра постоянно рассыпался, требовал бесконечного ремонта… Уже после гибели Бековича остатки полка возвратились в Россию. Из ушедших в поход 597 «пензяков» вернулись домой лишь 97; остальные погибли или пропали без вести. Полк пополнили (практически заново сформировали) и он, в составе уже Оренбургского гарнизона, просуществовал еще почти полвека.

Первая попытка нашего продвижения в Среднюю Азию окончилась печально, но «опыт – сын ошибок трудных» оказался бесценен. В победах Персидского похода Петра I 1722-23 годов есть заслуга и Бековича. Последующие походы против Хивы в 1839 и 1873 годах были еще более успешными: Россия «смирила» Хиву и весь Хорезм; расширилась до своих естественных, Богом промысленных, границ; твердо встала на Памире, Алтае и Тянь-Шане. По-другому и не могло быть. Как прозорливо писал Отто фон Бисмарк: «Не надейтесь, что, единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами (долгами)… Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».

Мстили ли русские за вероломное убийство Бековича и гибель его отряда? Пожалуй, нет, это не в нашем национальном характере. Хотя… Прибывший в 1721 году в Петербург хивинский посол заплатил своей жизнью. Когда он объявил, что «Бекович был убит, потому что приезжал как враг», а «Хан хочет, чтобы между Хивой и Россией прежняя любовь установилась», разгневанный Петр приказал «предоставить послу отдельные палаты, чтобы он в себя пришел». В тех «палатах» в казематах Петропавловской крепости он вскоре и дух испустил, не вынеся сырости, холода и «русского жесткого нрава».

А.С. Пушкин в своей «Истории Петра» в разделе «1717 год» пишет: «Предание гласит, что Петр I на смертном одре жалел лишь о двух вещах: что не отомстил Турции за Прутскую неудачу, а Хиве за убиение Бековича».

Помнит ли Россия сегодня о походах и подвигах Александра Бековича-Черкасского?

И да, и нет. Ведь никто не любит вспоминать о поражениях, забывая, что они мостят дорогу к Победам.

Подлинным памятником можно назвать Церковь Преображения Господня в подмосковном Юдино. Она была построена в 1720 году во исполнение воли А. Бековича, его сыном Александром Александровичем. Ныне храм передан Московскому подворью Пюхтицкого женского монастыря. Как сказано на монастырском сайте: «Монахини бережно хранят память о трагической судьбе супруги и дочерей князя и самом, убитом в Хиве князе Александре Бековиче-Черкасском».

Яркие деяния Хивинского похода отражены в ряде литературных произведений, самые известные из которых повесть «На Индию при Петр I» Григория Данилевского и роман «Князь-раб» Александра Родионова. Вдохновленный образом Бековича, о нем собирался писать А.С. Пушкин… К сожалению, воплотить задуманное не успел…

В честь князя назван залив Каспийского моря, недавно переименованный нашими «казахскими братьями» в нечто труднопроизносимое.

Под Красноводском (ныне г. Туркменбашы), на братской могиле, где покоятся около 1000 русских солдат из отряда кн. Бековича, стоит скромный, сейчас почти развалившийся обелиск. Он был поставлен в 1871 году легендарными «туркестанскими белыми рубахами», полтора века спустя поквитавшимися «за 1717 год». На нем было выбито незатейливое стихотворение:

В степи дикой и безмолвной

Вас, братья, мы нашли

И теплой молитвой

Ваш прах почли.

Недавно неравнодушные жители Петербурга, как и 150 лет назад, собрали необходимые средства и создали его точную копию, только уже в граните (автор проекта архитектор Р. Даянов). Памятник был передан в дар от города Санкт-Петербурга послу Туркменистана в РФ с пожеланием установить его к 9 июня 2017 года, ко дню рождения Петра I.

Наши «туркменские братья» пока молчат.

Живым нерукотворным памятником сподвижнику и солдату Петра Великого можно назвать и наше Беково.

Кстати, на современном гербе рабочего поселка изображена корона в виде чалмы, наложенная на княжескую мантию. Она взята из родового герба князей Бекович-Черкасских.

Современный герб поселка Беково

* Крепость Терки тогда была форпостом России на Северном Кавказе. Известно, что со времени женитьбы Ивана Грозного на черкесской княжне Марии Темрюковне, Малая Кабарда была под опекой царей Московских.

** Маленький сын Бековича, который тоже был на злополучной утонувшей барке, выжил; его подобрали и спасли рыбаки.