Вера Ульянова,
главный хранитель государственного музея-заповедника
«Тарханы»
Фотография И.Л. Андроникова с дарственной подписью Н.А. Никифорову
В сентябре в музее-заповеднике «Тарханы» всегда отмечают день рождения Ираклия Андроникова. В этом году ему исполнилось бы 115 лет.
Историко-биографические работы Андроникова, посвященные Лермонтову, содержат столько открытий, догадок, материалов и находок, что создать их, казалось бы, под силу лишь целому «лермонтоведческому» институту!
Уникальность этого человека заключалась еще и в том, что он, будучи писателем, журналистом и мастером художественного слова, умел увлекательно писать и рассказывать о своих исследованиях.
В 60-е годы на телевидение была чрезвычайно популярна программа «Ираклий Андроников рассказывает», благодаря которой миллионы людей приобщились к творчеству Лермонтова, полюбили поэта, о котором ведущий говорил так: «Когда мы произносим имя Лермонтова, то к бесконечному восхищению, которое вызывает в нас его поэзия, примешивается чувство огромного сожаления и горечи. Лермонтов погиб в неполные 27 лет, но то, что он сделал, бесконечно по значению и необыкновенно по количеству».
На счету Андроникова несколько увлекательных, глубоких по содержанию книг о поэте: «Жизнь Лермонтова», «Загадки Н.Ф.И.», «Лермонтов в Грузии» и др.
Не проехал мимо
Впервые Ираклий Луарсабович Андроников побывал в Тарханах в 1948 году. Произошло это при следующих обстоятельствах. Большая группа московских писателей, ученых и артистов ехала из Пензы в г. Белинский, бывший уездный город Чембар, для участия в мероприятиях, посвященных 100-летию со дня смерти критика В.Г. Белинского. Находившийся в составе делегации И.Л. Андроников попросил остановиться в Лермонтово, так как чувствовал, что «…не может мимо проехать, не имеет на это права».
Беглый осмотр музея не мог удовлетворить Ираклия, и он стал «хлопотать», чтобы руководитель группы А.А. Фадеев разрешил ему остаться там до следующего утра.
Весь день Ираклий Луарсабович бродил по барской усадьбе, в которой прошли детство и отрочество будущего поэта, осматривал экспозиции и церкви, склеп и могилу М.Ю. Лермонтова. Позднее в «Рассказах литературоведа» он писал: «Этот скромный домик, эти тенистые аллеи, эти тихие пруды и бесконечный простор говорят сердцу и воображению нисколько не меньше, чем многие тома о жизни и творчестве Лермонтова. Встречи с колхозниками села Лермонтово, с сотрудниками музея, благоговейное их отношение к памяти Лермонтова, эти безмолвные процессии у входа в прохладном склепе глубоко взволновали меня».
С особенным чувством Ираклий рассказывал о смотрителе часовни Андрее Ивановиче Исаеве: «Сторожит часовню и водит по ней экскурсии сторож-колхозник, лет примерно семидесяти. Никогда и нигде еще не доводилось мне видеть и слышать такого экскурсовода! Он рассказывает о Лермонтове так живо, так подробно и достоверно, что, кажется, он был командирован в ту эпоху и только недавно вернулся».
Между прочим, Исаев изложил Андроникову «свое предложение в Союз писателей»: прислать в день гибели М.Ю. Лермонтова «небольшую делегацию» от писателей, «чтобы один стихи почитал, а другой речь сказал. И возложили бы». Лермонтов достоин того, чтобы писательская делегация приехала специально к нему, а, не «походя», проезжая мимо.
Ираклий Луарсабович не только передал «товарищу Фадееву» просьбу «сторожа при могиле Михал Юрича», но через месяц сам вместе с другими писателями приехал в Лермонтово в день памяти поэта. Об этом свидетельствует его запись в книге отзывов: «25 июля 1948. Мы приехали к Лермонтову, чтобы возложить на его могилу венки от имени советских писателей и ученых».
С этого времени имя Андроникова неразрывно связано с «Тарханами».
Тарханы. И.Л. Андроников на усадьбе. 
Загадка Н.Ф.И.
Андроников досконально изучил творчество Лермонтова и мог рассказать историю создания каждого стихотворения. Он объехал всю Грузию, следуя маршрутами офицера Лермонтова, и раскрыл немало подробностей военной службы поэта. Он разгадал тайну посвящения Н.Ф.И., доказав, что не несколько, а более тридцати стихов Лермонтов посвятил этой загадочной особе.
Знакомство Лермонтова с Натальей Ивановой состоялось в конце 1830 года в Москве. Девушке было 17 лет, а поэту – 16. Вначале Наталья принимала ухаживания юного Мишеля, отвечала взаимностью. Он же открылся ей в своих нежнейших лирических посланиях. С нею мысленно разговаривал и доверял сокровенные мечтанья и тайны души. И относился настолько бережно, что ни разу не назвал ее имени, чем обрек несколько поколений любителей поэзии ломать голову над загадкой Н.Ф.И.
Правда, в 1914 году издатель В.В. Каллаш предположил, что это Наталья, дочь драматурга Ф.Ф. Иванова, известного московского хлебосола, весельчака и театрала.
Но лермонтоведам, видимо, эта информация была неизвестна, даже Павлу Александровичу Висковатому, собравшему и издавшему в 1891 году первое собрание сочинений Лермонтова в шести томах с первой научной биографией поэта. Хотя он пользовался сведениями от людей, знавших Лермонтова.
Ираклий Андроников, взявшийся за поиски Н.Ф.И. более полувека спустя, пишет: «Я не знаю, почему за сто лет эту загадку не удалось разгадать ни одному биографу Лермонтова».
Сам Андроников провел огромную и уникальную работу, о чем со свойственным ему талантом написал в небольшой повести «Загадка Н.Ф.И.», опубликованной в сборнике «Я хочу рассказать вам» (Издательство Советский писатель, М., 1962).
Ему удалось отыскать внучку музы Лермонтова Наталью Сергеевну Маклакову, с помощью которой он обнаружил портрет Натальи Федоровны Ивановой и восстановил историю ее жизни.
Наталья Сергеевна Маклакова рассказала, что «все стихи, которые Лермонтов посвящал моей бабушке, Наталии Федоровне, все его письма, которые со стихами вместе хранились в ее шкатулке, давно уже сожжены. Их уничтожил еще мой дед Николай Михайлович Обресков из ревности к Михаилу Юрьевичу».
Ираклий Луарсабович спросил: почему же семья молчала о связи Натальи Федоровны с Лермонтовым? Наталья Сергеевна ответила:
– А для чего нам было сообщать в печать имя бабушки? Чем нам гордиться? Тем, что бабушка... предпочла дедушку?
Резонно... Ну, а кем же был этот самый дедушка? Вот что установил Ираклий Андроников. Николай Обресков родился в 1802 году в семье генерала и по окончанию Пажеского корпуса служил в конно-егерском Арзамасском полку, который квартировал в городке, расположенном невдалеке от Воронежа. Обресков часто бывал в доме воронежского гражданского губернатора, с женой которого состоял в дальнем родстве. Во время одного из балов он украл из спальни своей родственницы драгоценности!
Скоро был уличен и лишен военным судом чинов, дворянского звания и выписан в солдаты на семь лет. Потом ему вернули чин, правда, самый низкий – коллежского регистратора, он выхлопотал себе и возвращение дворянства.
Андроников подмечает: в тот год, когда Обрескову вернули чин, он уже год как был женат на Наталье Федоровне. И восклицает: «Что побудило ее выйти замуж за этого опозоренного человека, для которого навсегда были закрыты все пути служебного и общественного преуспеяния? Этого, конечно, мы никогда не узнаем».
Драгоценный дар
Андроников разыскал и передал в музеи поэта большое количество реликвий. «Литературовед-скороход, путешественник, странник … мчится без оглядки за тысячи километров ради старой бумажки, на которой начертано хоть несколько слов рукою Глинки, Вяземского или безмерно им любимого Лермонтова, – писал Корней Чуковский. – И так огромен, так жарок его интерес к этим лермонтовским неведомым строчкам, что кажется, узнай он, что одна из этих бумажек лежит на дне Атлантического океана, он немедля нырнул бы в океанскую пучину и вынырнул с этой бумажкой в руке».
Сам Андроников утверждал: «Даже полтора столетия спустя ещё возможны самые неожиданные находки, связанные с именем и творчеством одного из самых гениальных писателей, когда-либо живших на земле». Жизнь подтверждает справедливость этих слов. Новые находки, о которых далее пойдет рассказ, действительно неожиданные и удивительные, связаны с именем И.Л. Андроникова.
Уже после его смерти в начале мая 1995 года в музей позвонила вдова Вивиана Абелевна Андроникова и сообщила, что у нее есть вещь, по всей видимости, принадлежавшая М.Ю. Лермонтову, и просила приехать помочь разобраться.
Директор музея Тамара Михайловна Мельникова откомандировала меня к Вивиане Абелевне, дав мне счастливую возможность познакомиться с этой удивительной женщиной.
В первые же минуты встречи Вивиана Абелевна рассказала мне о том, что с помощью сотрудников Гослитмузея она разбирает архив мужа и, разбирая переписку, обнаружила письмо тамбовского краеведа Н.А. Никифорова от февраля 1962 года:
«Дорогой мой Ираклий Луарсабович. Посылаю вам с дочерью одну из «половинок» рукояти оружия (кавказского), принадлежавшего М.Ю. Лермонтову, хранившегося после его гибели у бабушки. В 1919–1920 году клинок был выброшен, а рукоятку «поделили» сестры. Мне удалось найти только одну половинку. Распорядитесь по своему усмотрению. Эта вещь по праву принадлежит Вам – как лучшему другу М. Лермонтова.
Всегда Ваш Н. Никифоров».
Письмо это привело Андроникову в смятение, так как она знала, что никакую «половинку» рукояти кавказского оружия поэта Ираклий Луарсабович не передавал ни в один лермонтовский музей. Это означало, что она должна быть в доме, но все ее поиски оставались тщетными. Это ставило в тупик и сильно огорчало вдову лермонтоведа, она сокрушенно повторяла: «Если я этого не найду и не передам в музей Лермонтова, на моей душе останется большой грех».
Единственным вариантом после длительных поисков оказался несколько странный на ее взгляд предмет: закрепленная на тяжелой мраморной пластине металлическая «штука», украшенная растительным орнаментом. С нею Вивиана Абелевна стала обращаться ко всем окружающим, но те только пожимали плечами, так как серебряный с черневым узором предмет на мраморной пластине мало чем походил на оружие, больше напоминал декоративное украшение.
При внимательном осмотре выяснилось, что крепление к пластине – более позднее, не родное. Дальше всё оказалось просто. Если рассматривать предмет отдельно от пластины, всё становится понятно: и продольное отверстие в нижней части (в него вкладывался клинок), и назначение расширения в верхней его части, и то, что если снять с пластины эту половинку и к плоской её части (той, что лежит непосредственно на мраморе) приложить точно такую же вторую, получится полноценная рукоять.
Радости вдовы Андроникова не было предела. Она поспешила поделиться ею с пришедшим из школы внуком, затем – с возвратившейся с работы дочерью, и все были счастливы тем, что наконец-то мучившая ее проблема благополучно разрешилась.
Вивиана Абелевна была уверена в том, что только по чистой случайности реликвия осталась в доме. От имени своего мужа она передала уникальный предмет в дар музею, считая это своим долгом. «Ираклий Луарсабович непременно подарил бы это «Тарханам», – повторяла она. – У нас дома ничего такого не хранится: если Ираклий Луарсабович находил что-то интересное, он сразу же предавал все в музеи. И этот эфес должен быть в музее Лермонтова».
Так случилось, что через две недели Вивиана Абелевна Андроникова скончалась… А переданный ею предмет, после изучения и описания, занял своё место в экспозиции барского дома «М.Ю. Лермонтов и Тарханы в контексте эпохи».
Но история новых находок, связанных с именем И.Л. Андроникова, на этом не закончилась.
Возложение венков на могилу поэта. Первый справа – И.Л. Андроников. 4 октября
Два краеведа
В письме от февраля 1995 года Николай Алексеевич Никифоров писал:
«Меня связывала большая дружба с Ираклием Луарсабовичем. Он много раз обещал мне приехать в Тамбов, «кружком означенный навсегда», но встреча с местами, связанными с казначейшей, не состоялась… занят, недосуг.
Большое впечатление на Ираклия Луарсабовича произвел мой подарок – книга моего земляка Алексея Николаевича Нарцова о Мартынове, которому он доводился внуком. Книга была выполнена в подарочном варианте, а значит – уникальная, что подтверждает его подпись на его фотографии для меня. Я бережно храню его письма, фотографии и книги с автографами, – фото посылаю (копия).
С самыми добрыми пожеланиями.
Сердечно Н. Никифоров».
О фотографии И.Л. Андроникова, присланной им Н.А. Никифорову, стоит рассказать подробнее. Это широко известная фотография Ираклия Луарсабовича, многие видели ее в заключительных кадрах документального фильма о лермонтоведе «Оглядываясь назад…». Фильм был показан по центральному телевидению в 1998 году к 80-летию со дня рождения И.Л. Андроникова.
Н.А. Никифоров получил точно такую же, но с любопытной и непонятной на первый взгляд подписью на обратной стороне. Андроников написал: «Глубокоуважаемый Николай Алексеевич, по Вашему требованию снялся и посылаю свой профиль и правую руку: готов дать ее на отсечение, если найдется среди лермонтоведов другой, владеющий книгой Нарцова. Нету на свете таких лермонтоведов! Вы понимаете теперь, почему я закрылся рукой? От смущенья. Ираклий Андроников. 1955 июнь».
Смысл подписи заключается в следующем. Однажды Андроников выразил глубокое сожаление о том, что не сохранилось книги тамбовского ученого-краеведа XIX столетия А.Н. Нарцова «Материалы для истории дворянских родов Мартыновых и Слепцовых», ведь в ней должны быть сведения о М.Ю. Лермонтове.
Никифоров, узнав о заветном желании лермонтоведа, подарил ему эту книгу, подписав её так: «Лучшему другу Лермонтова от земляка тамбовской казначейши». Андроников был несказанно удивлен, обрадован и в ответ послал Николаю Алексеевичу фотографию с автографом.
Николай Алексеевич Никифоров – человек исключительный во многих отношениях. Он был знаком и находился в обширной переписке со многими известными выдающимися людьми Советского Союз и мира. Ему писали президент Финляндии, Любовь Орлова, Чарли Чаплин, Елена Образцова, Леонид Утёсов, Аркадий Райкин, Анастасия Вертинская, Лев Кассиль, Рокуэл Кент, Корней Чуковский, Мао-Цзедун, Лев Дуров, Константин Симонов, Василий Лановой, Алексей Баталов и многие другие замечательные личности. Например, писем от Юрия Никулина с очень забавными рисунками – более 100!
Никита Сергеевич Хрущёв звонил Николаю Алексеевичу после поездки в США: американцы рассказали ему о том, что есть в России такой интересный, необыкновенный человек. Н.А. Никифорову передал свой архив Сергей Михалков, ему рисовал Эйзенштейн и писали практически все русские эмигранты.
Благодаря Никифорову, уже после его смерти, когда специальной комиссией был разобран его архив, к нам попали документы, с удивительной точностью и достоверностью освещающие этапы создания музея М.Ю. Лермонтова в Тарханах. В них заключена обширная информация о состоянии, ремонте и восстановлении барского дома, обеих церквей, часовни, а также парка, садов, прудов, плотины, они дают представление о конструкциях и элементах внешней и внутренней архитектуры на указанное время, работе над первой экспозицией в барском доме, комплектования фондовой коллекции музея а также о планах на будущее.
Таким образом, спустя годы после того, как с нами не стало неутомимого популяризатора и исследователя творчества М.Ю. Лермонтова И.Л. Андроникова, благодаря ему, коллекция музея-заповедника «Тарханы» пополнилась интереснейшими документами и материалами о поэте, музее и самом лермонтоведе.
Навсегда в «Тарханах»
Музей бережно хранит не только найденные Андрониковым лермонтовские реликвии, но и всё, что связано с самим лермонтоведом. Вот книга отзывов с его вышеприведенной записью. Вот на фотографиях 1964 года И.Л. Андроников запечатлен в Тарханах: выступает на юбилейной лермонтовской научной конференции, стоит у могилы поэта, дает автограф профессору Пензенского педагогического института К.Д. Вишневскому.
Хранится в музее книга «Лермонтов. Исследования и находки» с дарственной надписью, подаренная автором в год 150-летия со дня рождения поэта:
«Дорогому музею Михаила Юрьевича Лермонтова в Тарханах, который всегда в сердцах и в мечтах. Ираклий Андроников. 4 окт. 1964». А вот сопроводительное письмо Андроникова к бесценному дару в музей – альбому Солнцевых с рисунком и автографом поэта: «Я передаю этот альбом … в дом, в котором Лермонтов провёл первые тринадцать лет своей прекрасной и удивительной жизни. Пусть он лежит здесь…»
Кажется, мало кто так любил Лермонтова, так знал его творчество, как Ираклий Андроников. И мало кто сумел найти и открыть в лермонтоведении больше, чем он. И никто не зажег в сердцах самых разных людей такого интереса и любви к Лермонтову, Пушкину, Хачатуряну, Шаляпину и многим другим.
«Он сам своим творчеством поставил памятник многим, – писал в день пятилетней годовщины со дня смерти Ираклия Луарсабовича Андроникова Расул Гамзатов. – Поставим и мы ему нерукотворный памятник в своих сердцах, полных любви и благодарности человеку, который своей жизнью украшал наше существование».