Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь,
для него ни один ветер не будет попутным.Сенека
Не верь! Не бойся! Не проси!
Не дай Бог жить во времена перемен, когда мир вступает в фазу Великих потрясений, когда происходит глобальная смена мирового лидерства. Единственно, что можно позитивного сказать про такие времена – что не скучно. Все меняется, как в калейдоскопе, да так, что порой голова идет кругом, и хочется убежать от надвигающегося хаоса, возмущаться и взывать к всеобщему разуму. Но своим же разумом прекрасно понимаешь, что нас никто не спрашивает, где и когда жить, с кем и на каких условиях. От нас мало, что зависит – приходится приспосабливаться и выживать в тех условиях, какие есть. И никакое возмущение, а тем более мольбы и жалобы, ни к чему хорошему не приведут, только покажут нашу слабость и беззащитность, спровоцировав еще большую агрессию, жестокость и ущемление наших интересов. Разум подсказывает, что все всерьез и надолго. Формула: «Не верь! Не бойся! Не проси!» родилась не вчера. Она – опыт многих поколений, которым еще до нас выпало жить во времена крайне беспокойные и тревожные. Во времена, когда жизнь человеческая не стоит ни гроша.
Попав в невыносимые условия, или к ним приспособишься, или погибнешь – иного не дано. Волки, например, приспособились. И не просто приспособились, а, несмотря на геноцид, устроенный им человеком, возвращают утраченный ареал обитания и восстанавливают поголовье.
Тамбовский волк тебе товарищ
Сейчас у русских, как этноса, ситуация ничуть не лучше чем у тамбовского волка. «Тамбовский волк тебе товарищ» – это прямо про нас, никаких прикрас… И так весь XX век. Да и сейчас, по большому счету, мало, что изменилось. Нация в глубочайшем кризисе и апатии, на которые на ложился кризис глобального миропорядка. Наша земля – территория «свободной охоты» для различных этнических банд. Награбили и – на Лазурный Берег, или куда там еще. А там виллы, яхты…, одним словом – счастливая жизнь. А у нас – хоть трава не расти. Так она и не растет! Поэтому – умолять, взывать к совести и справедливости, призывать вернуть хотя бы часть награбленного – занятие крайне непродуктивное, попросту говоря – глупое. Вся нынешняя «патриотическая» риторика о первостепенности национальных интересов – не более чем камуфляж, предназначенный для смягчения страстей, грозящих взорвать видимую стабильность изнутри и нарушить хрупкое равновесие. Необходимо помнить, что нам никто ничего не должен, нам никто не обязан. То, что они живут за наш счет, так это их военная хитрость, гениальная стратегия: «За счет русских и против русских!». Ее и не скрывают, ею порою даже публично хвастаются на самом высоком уровне. «Против России, за счет России и на обломках России» (З. Бжезинский). Так, что никакой жалости к себе, никаких соплей – выживает сильнейший! Мы смогли создать свое государство и свою цивилизацию, которую еще до сих пор до конца не могут уничтожить, не мольбами и призывами, а тем, что воевали лучше!
Все плачут
Но, к величайшему сожалению, эти прописные истины не до конца до сих пор доходят до очень многих оппозиционных деятелей и русского сопротивления в частности. Во многом вся их деятельность сводится к бесконечным стенаниям, причитаниям, заламыванию рук: «Все пропало, нас предали, закулиса всесильна; нет ресурсов, сопротивление бесполезно…». И так год за годом... Первая серия – все плачут, тысяча сто первая – все в соплях и все плачут. Рыдают, казалось бы, даже очень заслуженные деятели, которых в личной трусости, душевной лени и отсутствии пассионарности заподозрить трудно. Это один фланг. Но есть и другой, не менее вредный – «Да мы русские… Да мы сейчас… Да мы всех… Мы нечего и никого не боимся… Нечего прятаться по углам… Да кто против нас…» – и так до бесконечности, и, надо полагать, не от великого ума. Вот на этих флангах, формально противоречащих друг другу, а на практике во многом действующих в унисон, и хотелось бы остановиться подробнее. А также на том, что практически нет объективного анализа глубинных причин нашей бесспорно тотальной трагедии, поставившей нас на грань вымирания, а, следовательно, нет теоретических наработок по выходу из этого пограничного, смертельно опасного положения – одни пустые деморализующие эмоции.
Темой безысходности заполнены просторы интернета. Бесконечные форумы, обсуждения, муссирующие один и тот же тезис – «выхода нет». Да даже, будь оно так на самом деле, они что, забыли, что в критической ситуации паникеров расстреливают на месте? Забыли, что паника очень полезна нашим оппонентам. Им ничего и делать не надо, достаточно подкормить немного наиболее активных истероидов, а уже они сами своим безумием разрушат любой зарождающийся альтернативный центр силы изнутри, утопят в своем пессимизме любую консолидирующую идею. Кому потом претензии предъявлять? Сами же и виноваты!
Поставьте памятник деревне
Тема пессимизма, без поиска альтернативы, к сожалению,
характерна для нас на протяжении всего ХХ века. Вот строки знаменитого
стихотворения Ахматовой (
Или, например, Николай Мельников (1966–2006) – русский поэт, выходец из села Брянской области. Его гениальные стихи мало кого оставят равнодушным:
Поставьте памятник деревне
На Красной площади в Москве!
Там будут старые деревья,
Там будут яблоки в траве,
И покосившаяся хата
С крыльцом, рассыпавшимся в прах,
И мать убитого солдата
С позорной пенсией в руках!
И два горшка на частоколе,
И пядь невспаханной земли,
Как символ брошенного поля,
Давно лежащего в пыли!..
И пусть поёт в тоске и боли
Непротрезвевший гармонист
О непонятной русской доле
Под тихий плач и ветра свист!
Пусть рядом робко встанут дети,
Что в деревнях еще растут,
Наследство их на белом свете –
Всё тот же чёрный, рабский труд!
Присядут бабы на скамейку,
И всё в них будет, как всегда:
И сапоги, и телогрейка,
И взгляд потухший, в никуда!
Поставьте памятник деревне,
Чтоб показать хотя бы раз
То, как покорно, как безгневно
Деревня ждет свой смертный час!
Ломали кости, рвали жилы,
Но ни протестов, ни борьбы –
Одно лишь «Господи, помилуй!»
И вера в праведность судьбы...
Портрет поэта Николая Мельникова. Игорь Сушенок.
Но – даже гениальный пессимизм ведет в никуда. Особенно гениальный, ибо именно в силу своей гениальности он есть главный вред, стоящий на пути любого позитивного движения, любой попытки возрождения, любого шага от края небытия. «Поставьте памятник деревне»… А почему бы и не поставить памятник поверженному врагу? Ведь ставят же памятники уничтоженным индейцам. Голливуд снимает бесконечные вестерны, которые без индейцев, «как суп без соли». Мертвый враг – хороший враг, молчаливый. На его фоне можно показать собственное благородство. Все благотворительные фонды на этом основаны – вытащил из кармана засусленную конфетку и – герой, и забыл по чьей земле ходишь, чью кровь пьешь… Только русские не индейцы и памятник нам не нужен. Да, мы отступаем, тяжело отступаем, сдаем позицию за позицией, теряем миллион за миллионом, да и сам Мельников пал в этой борьбе, но мы верим, что еще не вечер, что мы сможем, воспользовавшись ситуацией, переломить ход войны, выйти победителем, как уже не раз бывало в нашей истории. А для этого необходимо быть поспокойней: поменьше эмоций, так как излишняя ненависть к врагам застилает зрение и можно пропустить нужный момент.
Тем более что тема русской деревни не нова, на ней уже паразитировали, начиная с шестидесятых годов прошлого века. К этому времени стало ясно, что русская деревня уже умерла, что она не опасна и новое тамбовское восстание не грозит. Так почему же ее еще раз не поэксплуатировать? Только в этот раз не напрямую, как раньше – ограбив до нитки и затем заставив бесплатно рвать жилы для «светлого далека», а опосредовано, через эксплуатацию ее образа. Заставив служить себе выходцев из русской деревни, убежавших от нищеты, бесправия и обреченности на стройки коммунизма, и к тому времени уже ставших горожанами, но ностальгирующих по своему деревенскому прошлому.
Государственная русофобия
Небольшое пояснение. Октябрьский Переворот изначально содержал в себе два взаимоисключающих начала. Одно – Мировая Революция, для которой Россия – «вязанка хвороста»; пролетарский интернационализм, на практике представлявший собой оголтелую русофобию. Другое – «построение социализма в одной стране», с упором на советский патриотизм, который в минуты тяжелых испытаний превращает людей в «братьев и сестёр». И этот дуализм до поры до времени сохранял равновесие, а власть – видимость единства. Но после «Ленинградского дела», а особенно после короткого, но на редкость агрессивного всевластия Берии, это равновесие было окончательно разрушено. Так 26 мая 1953 года с подачи Берии Президиум ЦК КПСС принял два закрытых постановления: «Вопросы западных областей Украинской ССР» и «Вопросы Литовской ССР», требовавшие уступок местным националистам, отказа от использования русского языка, привлечения местных кадров вместо русских, а уже в июне по всем западным республикам СССР развернулась настоящая волна изгнания «русских оккупантов», патронируемая казавшимся всесильным главой МВД. Эта государственная русофобия распространилась даже на Белоруссию. В своем письме в ЦК от 8 июня 1953 года «О национальном составе аппарата МВД БССР» Лаврентий Павлович требовал немедленного изгнания великороссов из руководящих органов и МВД республики.
Пришедший к власти Никита Сергеевич, по существу, продолжил государственную русофобию. Например, проведенная им широкая амнистия бандитов, выловленных в лесах Прибалтики и Украины, которых даже не поразили в правах, привела к тому, что они быстро растворились среди граждан СССР, многие из них потом стали председателями колхозов, директорами, заняли руководящие должности, и тут же начали скрытую подготовку своего реванша. А с 1957 года советским средствам массовой информации было категорически запрещено писать на тему «бандеровцев и лесных братьев», что резко усилило национальную поляризацию и падение статуса и влияния кремлевских назначенцев на внутренние дела в этих республиках. Вдобавок уже в самой Москве началась «оттепель» – ренессанс так называемых «шестидесятников», требовавших вернуться к идеалам Октября, к Ленину, к «комиссарам в пыльных шлемах», к Бабелю с его «Конармией» и Гражданской войной с ее братоубийственной романтикой. По рукам пошел крамольный «самиздат» – «Долой эту власть! Долой эту страну!» Если процитировать Бродского, то они переживали по поводу того, «какой проект загубили!»
Политика «двуглавого орла» в КПСС
Поэтому, после прихода к власти, после очередного государственного переворота товарища Брежнева, наследство ему досталось незавидное – нарастала духовная сумятица в народе и в партии, общество стало «амбивалентным», двойственным, духовный раскол готовился взорвать изнутри всю систему. Уже к началу 1970-х вполне могли оказаться у разбитого корыта. Нужно было срочно искать какую-то, пусть временную, но жизнеспособную модель политического управления страной.
Пришлось сознательно отказаться от всякого марксизма-ленинизма, сохранив формально его фразеологию, чтобы не развалить страну, и дать возможность состояться двум прямо противоположенным и враждебным силам – либералам и консерваторам-патриотам. Вот так и появился в конце 1960-х годов вроде бы невесть откуда журнал «Молодая гвардия», в противовес либеральному «Новому миру». Руководство КПСС дало русским некоторые журналы, мирилось с некоммунистическими статьями, с возвращением к «крестьянскому миру». Им «дали дышать» потому, что понимали: без активной и искренней поддержки русских патриотов у власти не удержаться. Так была реализована «политика двуглавого орла» в КПСС. Которую Александр Байгушев, в то время один из наиболее приближенных тайных идеологов Брежнева, работавший в секретном отделе контрразведки ЦК КПСС и друживший с его дочерью Галиной, назвал, предельно упростив – «русской» и «еврейской». Хотя на практике было все намного сложнее – зачастую лидерами либералов и инакомыслящих были этнически русские, как, например, Твардовский. Так была создана «Русская партия» внутри КПСС. Политбюро по максимуму использовало оба «крыла» партии. Либералам доверяли работать во внешней политике, заниматься «разрядкой напряженности», а патриоты курировали внутренние сферы жизни, они же задавали тон в оборонной промышленности. Именно существование «двух крыльев», соперничество между ними придавало устойчивость КПСС, а заодно и СССР.
«Деревенщики»
Для создания противовеса «шестидесятникам» и вконец распоясавшимся национал-сепаратистам и выпустили на широкий простор писателей-«деревенщиков». Термин достаточно условный, берущий начало с очерков Овечкина о деревенской жизни, в которых анализировались причины упадка русской деревни. Также у истоков «Матренин двор» Солженицына. Самые яркие представители – В. Солоухин, В. Распутин, Б. Можаев, Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Шукшин, воспринимавшие деревню как хранительницу исконных русских национальных ценностей. К ним относится, например, и Сергей Крутилин, вошедший в нашу литературу таким щемяще-ностальгирующим произведением, как «Липяги». Были среди них и истинные «маршалы от литературы», пользующиеся огромным влиянием в коридорах власти. Это, в первую очередь, Анатолий Степанович Иванов (1928–1999), Герой Социалистического Труда, награжденный орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, Лауреат Государственной премии СССР, член Союза писателей СССР с 1958 года. И Пётр Лукич Проскурин (1928–2001), Герой Социалистического Труда, награжденный орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», Лауреат Государственной премии СССР, член Союза писателей СССР с 1962 года. Их произведения печатались миллионными тиражами, и, может быть, самое главное, по ним снимались фильмы, пользующиеся в стране бешеной популярностью.
Так, по заказу Центрального телевидения была снята «Мосфильмом» в 1973 году киноповесть, по мотивам романа Иванова «Вечный зов», про жизнь и быт русской сибирской деревни. Когда транслировали этот телесериал, улицы вымирали. То же самое можно сказать и про фильмы, снятые по книгам Проскурина, «Любовь земная» и «Судьба». Но это был официоз, так сказать, парадный подъезд власти, наглядно демонстрирующей заботу о русском народе, символ того, что период антагонизма закончился, что идеология пролетарского интернационализма включает в себя и защиту русских национальных интересов. Одновременно это был и скрытый призыв власти к примирению, ставший понятный всем, как неформальный договор, переданный через культурный код крестьянской России.
Русизм
Достигнутый политикой «двух крыльев» компромисс далеко не у всех вызвал одобрение и нашел поддержку. Злейшим врагом русских патриотов-интеллигентов и Православной Церкви был КГБ во главе с Ю. Андроповым и руководителем 5-го управления КГБ Ф. Бобковым. Нападать на писателей-«деревенщиков» «контора» не считала нужным, вполне оправданно полагаая, что реальной воли к власти у них нет, выработать независимую модель развития государства с опорой на русский национализм (именуемый Андроповым – «русизмом»), они не смогут – потенциал не тот. Ну, меняют портрет Ленина на портрет Сталина, лакируют его образ; ну, пытаются адаптировать, перевести товарища Маркса на русский язык (чем, кстати, до сих пор продолжает заниматься КПРФ товарища Зюганова); ну, сожалеют по «унесенной ветром» русской деревне, бузят, да и *** с ними, «чем бы дитя не тешилось – лишь бы не плакало».
Филип Денисович Бобков
Но и в КГБ по русскому вопросу не все было однозначно. Генерал-майор КГБ А. Стерлигов, еще в начале 90-х говорил, что в КГБ можно было встретить кого угодно. Так в 70 –73-х годах по поручению Политбюро ЦК КПСС и при содействии КГБ СССР был создан документальный фильм «Тайное и явное. Цели и деяния сионистов». В нем были использованы киноматериалы Госфильмофонда СССР, Государственного архива кинофотодокументов СССР, Центрального телевидения и зарубежной кинохроники. Сценарист Д. Жуков, режиссёр Б. Карпов, оператор А. Киселёв. Есть свидетельства очевидцев, что когда состоялся премьерный показ фильма в здании на площади Дзержинского в 1973 году (с 1990 года – Лубянская площадь), офицеры КГБ приветствовали фильм продолжительными аплодисментами. Но в дальнейшем, по данным историка Олега Платонова, который ссылается на создателей фильма, фильм был запрещён Андроповым и Бобковым. В настоящее время, по информации Минюста, данный фильм включен в список экстремистских материалов по решению Сыктывкарского городского суда от 5 июля 2021 года).
Русский андеграунд
Совсем другое у них было отношение к намечающемуся русскому андеграунду, к зарождающейся русской герильи (герилья – обобщенное название совокупности тактических наработок и способов ведения партизанской войны с заведомо превосходящими силами противника в городских условиях, лат-амер.). Это движение пресекалось на взлете. Пресекались не какие-либо противоправные выступления, их не было и в помине, а сама попытка выработать приемлемую идеологию для объединения и русификации городского русского населения. Пресекалась самыми драконовскими методами.
Для иллюстрации: Л. Бородин (1938–2011), русско-литовского происхождения, в 1965 году вступил в образовавшуюся в Ленинграде подпольную антисоветскую организацию «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа» (ВСХСОН), программа которой, по словам Бородина, заключалась в трёх основных лозунгах – христианизация политики, христианизация экономики и христианизация культуры. В начале 1967 года организация была раскрыта, а в 1968-м Бородин в числе прочих соратников был осуждён Ленинградским областным судом по статье 70 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда») на 6 лет политлагерей строгого режима. Срок отбывал в мордовской колонии и во Владимирской тюрьме, куда был переведён по требованию лагерного начальства за строптивость. Освобождён в феврале 1973. После освобождения сотрудничал с самиздатским журналом «Вече» и издавал национально-православный журнал «Московский сборник». Вновь арестован в 1982 году по статье 70-2 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда», рецидивист). Приговорён к максимально возможному по данной статье сроку – 10 годам колонии особого режима и 5 годам ссылки. Срок отбывал в исправительно-трудовой колонии в Пермской области. Освобождён досрочно летом 1987 года после решения Политбюро ЦК КПСС об освобождении (помиловании) советских политзаключённых. В общей сложности провёл в советских тюрьмах и лагерях более 11 лет.
Леонид Иванович Бородин
В. Осипов (1938–2020). В 1960–1961 годах входил в число организаторов молодёжных собраний у памятника Маяковскому в Москве (а также составил проект подпольной анархо-синдикалистской организации), был арестован в 1961 году и осуждён Мосгорсудом по ст. 70 ч. 1 УК РСФСР («Антисоветская агитация и пропаганда»). В 1962–1968 годах находился в заключении в Дубравлаге (Мордовия), где пересмотрел свои взгляды и стал, по его собственным словам, «убеждённым православным монархистом и русским националистом». В 1971–1974 годах издавал машинописный журнал «Вече», имевший православно-патриотическую направленность и выходивший тиражом 50-100 экземпляров, указывая на обложке журнала свою фамилию и адрес. Также издал один номер журнала «Земля». За издание журналов, признанных распоряжением руководителя КГБ Ю. Андропова «антисоветскими», был в 1974 году арестован и приговорён Владимирским областным судом снова по ст. 70 УК РСФСР к восьми годам лишения свободы. Виновным себя не признал. В 1975–1982 годах был в заключении в лагерях для политзаключённых в Дубравлаге. Принимал участие в акциях протеста против произвола лагерной администрации, за что водворялся в ШИЗО и ПКТ.
Владимир Николаевич Осипов
Русская партия
Справедливости ради следует отметить, что политика балансирования на «двух крыльях» начала разрушатся еще при позднем Брежневе. В обострившейся подковёрной войне за власть в самом высшем истеблишменте, «Русская партия», даже в том виде, в котором она была, считалась серьезным конкурентом, поэтому против ее наиболее активных и перспективных представителей были устроены провокации, в результате которых они лишились многих рычагов влияния, а наиболее опасные были выведены из игры. Одновременно ее оппонентам были переданы освободившиеся ресурсы, и их деятельность, в первую очередь, на информационном фронте, была резко активизирована. В результате, сразу же после смерти Брежнева, Андропов, член Политбюро ЦК КПСС, Председатель Комитета государственной безопасности СССР, становится Генеральным секретарем ЦК КПСС (12 ноября 1982–1984) и Председателем Президиума Верховного Совета СССР (1983–1984). Но, придя к власти, он тут же столкнулся с теми же проблемами, которые раньше приходилось разрешать его предшественнику, и для их разрешения был вынужден опираться на русских, в частности ему пришлось выдвинуть на ключевые посты Е. Лигачёва и Н. Рыжкова, что подтверждает в своих воспоминаниях Байгушев, который сам был непосредственным участником тех закулисных событий. (См.: А. Байгушев, «Партийная разведка», ООО «Алгоритм-Книга», 2007).
Нищие Духом
Что касается товарища Горбачева, то он, после прихода к власти, также пытался соблюдать правила «двух крыльев». Но оказалось, что он далеко не Брежнев, а Раиса Максимовна – не Галина Леонидовна, да и время стало уже не то – накопившиеся противоречия привели к резкому внутриполитическому обострению, которое только терапевтическими методами было уже не разрешить. Для этого 2 ноября 1986 года под патронажем Р. Горбачевой был учрежден Советский фонд культуры. Председателем правления Фонда был избран академик Дмитрий Лихачев. Но, фактически, с подачи Р. Горбачевой, фонд возглавил писатель Петр Проскурин. По словам Байгушева, ставшего в конце 1980-х годов помощником писателя Проскурина, Горбачев, через супругу, обсуждал с представителями «деревенщиков» некоторые кадровые перестановки и назначения. Так был согласован на должность «второго человека в партии» товарищ Лигачев. У Лигачева власть была огромная, и он много чего мог бы сделать для «Русской партии», но не сделал.
В руках Лигачева и Рыжкова находились финансы и партии и страны. Но оказалось, что одних финансовых ресурсов недостаточно. Необходима идеология с альтернативным вариантом развития государства. Идеология, способная победить в открытой дискуссии и увлечь наиболее пассионарную часть общества. Необходим инициативный «костяк», способный проявить волю и решительность, и взять на себя моральную ответственность за слом старого и отжившего. И, главное, необходима воля к власти. А всего этого у «деревенщиков» не было. Реально все их стремления были направлены не на приход к власти, со всеми сопутствующими рисками и лишениями, а желание получить комфортную нишу, локальную свободу для творчества и безбедного существования, как это было при Брежневе, в период расцвета «политики двух крыльев».
Наша беда в том, что «деревенщики» оказались не способны на постановку глобальных задач, не готовы взять на себя ответственность за страну. И, самое главное, им не хватило русского национализма, который они во многом заменили на «патриотизм социального строя». Они, так же как и представители либерального лагеря, нарастающие противоречия и внутренний разлад видели в разрушении коммунистической идеи, которую можно исправить, если вернуться к чистоте учения в его идеальной форме. Только одни эту чистоту видели в транскрипции Ленина, другие – Сталина. И они слишком всерьез восприняли слова Розенберга: «Чтобы истребить коммунизм, надо истребить всё русское», и отождествили коммунизм с национальными особенностями русского народа. Это уже потом, на заключительном этапе «перестройки», либералы, увидев неизбежность своей победы, отбросили «фиговый листок» марксизма-ленинизма, «социализма с человеческим лицом», и взяли курс на полный демонтаж коммунистической системы.
«Неча на зеркало пенять коли рожа крива»
Так что наше поражение времен «перестройки» было вполне закономерным и обоснованным. Еще раз повторю, что наше поражение – внутри нас, что всегда найдутся желающие погреть руки на чужом пожаре. Тут ничего нового и оригинального, так было и так будет. Поэтому приписывать всесилие закулисе, что она одна стоит за всеми нашими поражениями – это заранее запрограммированный проигрыш, и без войны сдача наших национальных интересов. Спору нет, закулиса существует, и она очень сильна, но она всесильна только благодаря нашей слабости и неорганизованности. В национально-структурированной системе она, если бы и была, то влачила бы жалкое существование, где-то на периферии общества. Поэтому слезы, стоны и проклятия необыкновенно вредны, они только уводят в сторону от истинной борьбы за свои интересы и деморализуют наших сторонников.
Но если с «деревенщиками» все боле-менее ясно – да не герои, да ничто человеческое им не чуждо, но – какие уж есть. Делали, что могли, и, зачастую, очень даже не плохо. Например, «Царь- рыба» Астафьева или Шукшинские рассказы – гениальные документы эпохи. Но сегодня от нашего имени начали вещать в новой, так сказать, «интеллектуальной прозе», в новом для нас жанре, жанре далеко не однозначном, которым ранее в основном пользовались наши оппоненты, в жанре социальной фантастики, жанре «интеллектуального романа» с постмодерновским сюжетом, философского и футурологического триллера. Вот на этих экзистенциальных, фантасмагорических произведениях необходимо остановиться подробнее, так как они набирают все большую популярность и уже начали оказывать влияние на нашу действительность.
Интеллектуальная проза
Раньше апокалиптическими сценариями баловались, в основном, так называемые представители индустриально-городской, прогрессивной общественности, исследующие генезис власти и народа. Одними из наиболее ярких пионеров этого жанра, несомненно, были братья Стругацкие, попытавшиеся исследовать природу Господа Бога и не побоявшиеся этого искушения. Одно из основных произведений на эту тему, свою социально-фантастическую повесть они так прямо и называли – «Трудно быть Богом» (1963 год). Популярность к ним пришла еще во времена «оттепели». В своих произведениях, Аркадий и Борис Стругацкие сталкивали лбами порядок и хаос, причем носителей порядка наделяли всеми возможными пороками и грехами, против которых вели интеллектуальную войну представители либерально-демократического хаоса, озабоченные вопросами всеобщего гуманизма и толерантности, нравственной ответственностью перед всем человечеством и безграничной свободы от каких либо условностей. А на выходе – выхода нет, духовная энтропия, т. е. терпимость, разрушение и смерть. Поэтому эта демагогия и была так популярна у представителей нашей космополитической интеллигенции, которая была озабочена теоретическим обоснованием уничтожения нашего государства. Поэтому и зачитывались до дыр их фантазии, главный мейнстрим которых – идеологический тупик!
Живая и Мертвая вода
Сегодня исследованием природы хаоса и энтропии озаботились явно представители другого лагеря. Но проблема в том, что миропонимание и задачи, перед ними стоящие, у них принципиально разные. Если у наших оппонентов ставка изначально на черную утопию беспросвета, на разрушение, суицид, чтобы они публично ни говорили и чем бы ни прикрывались, то у нас наоборот – созидание. Необходимо из обломков прошлого, своими руками, собрать новое – новый жизнеутверждающий цивилизационный проект, направленный в будущее. У нас нет возможности разбрасываться стройматериалом, нам необходимо даже ржавый гнутый гвоздь выпрямить и забить в нужное место, у нас изначально нет лишних ресурсов, приходится довольствоваться тем, что есть. Тем более что созидание не в пример более затратный процесс, чем разрушение. Поэтому нам, на начальном этапе, необходима «мертвая вода», чтобы собрать изрубленную нацию в единое целое. А «мертвой водой» может быть только холодный, жесткий, рациональный, русский национализм. А затем – «живая вода», приносящая жизнь – суть которой – огненное православие, не зола прошлого, а огонь будущего, закладывающий вектор цели, дающий нравственные ориентиры и освещающий путь русского народа в лабиринтах истории. Православие – Свет с Востока.
Апокалиптические наброски
Евангелие от Иоанна 1:1. «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Любой проект, как разрушения, так и созидания начинается с идеи, доктрины, с системы ценностей и этических постулатов, которые должны быть в той или иной форме проговорены и донесены до паствы. И на этой основе, после соответствующей структуризации, создается новая иерархия для воплощения задуманного. Поэтому крайне любопытно рассмотреть, хотя бы в общих чертах, проект, предлагаемый нам от имени созидателей. Проект, разработанный в виде апокалиптических набросков. И лидером в этом жанре, безусловно, является Юрий Вильямович Козлов – советский и российский писатель, прозаик, редактор, автор более 30 книг, рефлексирующий на тему «конца времен» и исследующий души людей, поставленных перед тяжелейшими и вечными вопросами – как, куда, с кем идти миру и, может быть, самое главное – для чего?
Юрий Козлов (род.
А вот коротко сюжет другого романа – «Прощай, Россия!»: «Ненависть – главное и самое сильное человеческое чувство. Первичное чувство, основа, базис, над ним легко возвести любую надстройку. В мире будут две нации – мы и мясо, которое надо время от времени переворачивать. Никаких команд и распоряжений. Ты все будешь делать сам, и до тех пор, пока будешь делать правильно, тебе обеспечена могучая поддержка. Такие, как ты, везде, на всех этажах, как воздух. Никаких опознавательных знаков, сигнальных огней, масонских символов, только движение к не существующей для всех, растворенной в воздухе цели… Будущее цивилизации в слиянии рас и народов, чтобы на выходе получился новый, совершенный в генетическом плане общечеловек. Определение «национальное» означает ущербное, отжившее. Бойтесь национального, стремитесь к общечеловеческому. Живите с чистого листа! Мир начинается с каждого из вас!»
Автор преподносит все проблемы как действие всесильной тёмной воли, которую он ассоциирует с некими всесильными пилигримами, которые подмяли реальность под себя и высасывают ресурсы из поверженного мира. Где главный приз – Россия, которую готовят к дальнейшему расчленению и планируют при помощи ее обломков преодолеть антагонизм цивилизационных разломов: «Пилигримы тупо играли народами, золотом, цифровыми технологиями, ядерным оружием, пытались редактировать ДНК, насиловали климат, лезли в Гольфстрим и Антарктиду. Они генерировали предсмертное безумие, гнали его через телевизионные и компьютерные экраны в мир, обрушивали на слабые головы правителей и обывателей, не предлагая взамен ничего». Причем сами пилигримы – глубокие старики – «инвалиды-колясочники с пересаженными сердцами и почками» – пытающиеся любой ценой уйти от смерти. И плевать им на мир – на прошлое его и будущее: «У них не было никакого плана переустройства мира. Они просто тянули его в могилу вместе с собой!»
Тема конспирологии не нова в нашей литературе. Не нова она и в политике, недаром автор многие годы находился в гуще политических событий страны. Многие проблемы нашей деградирующей цивилизации схвачены и отражены им с необыкновенной точностью и эмоциональностью. Недаром при чтении этого романа погружаешься в мир бессилия и обреченности. Вопрос окончательной гибели – лишь вопрос времени и желания закулисных кукловодов! Но после прочтения, когда морок несколько развеивается, появляется устойчивое ощущение вторичности прочитанного, подобное уже встречал у наших оппонентов, у тех же Стругацких, или у Ивана Ефремова, в его утопии – «Туманность Андромеды» (1958 год). И, главное, что все это объединяет – попытка только при помощи логики разрешить неразрешаемые вопросы, выйти из кризиса и построить идеальное общество, но построить принципиально без Бога, только на основе разума, лишенного какой-либо мистической компоненты и, как результат – закономерный провал этих попыток, даже на бумаге. Все это не ново. К чему приводят подобные попытки, мы знаем из собственной истории. Уже обожглись, да еще как – больше не надо.
Смертельный грех человечества
А ведь достаточно просто оторвать взгляд от повседневности и обратить свой взор к тайнам мироздания, чтобы увидеть, что разум здесь бессилен. Если, порой, и удается что-либо понять на локальном уровне, то тут же на место разрешенного вопроса встает тысяча новых, разрешить которые нет никаких возможностей. Так что главное, что мы знаем – это то, что ничего не знаем, и с этим приходится смириться. А для разрешения подобных вопросов и существует Бог, а иначе нам остается только один апокалипсис и Антихрист! Но в христианской традиции существует две точки зрения на Антихриста и конец света. Первая отражена в Откровении Иоанна Богослова, вторая – во Втором Послании к Фессалоникийцам апостола Павла и в Посланиях апостола Иоанна. С первой точки зрения, Антихрист – внешний враг, сторонний завоеватель. Со второй – враг внутрицерковный, внутренний, отступник и обольститель. Так же в пророчествах святых апостолов и евангелистов не указано время их исполнения, ибо это откроется лишь при конце человеческой истории и заранее знать невозможно. Поэтому в православии уныние – один из восьми главных грехов. Уныние – это неверие в Бога. Св. Феофан Затворник: «Смертный грех есть тот, который отнимает у человека нравственно-христианскую жизнь его».
Эсхатологические ожидания обостряются в напряжённые периоды истории. Безусловно, такой период переживаем мы сейчас. Но валить все беды на некий всесильный тайный центр всемирного заговора – это значит изначально лишить себя воли к сопротивлению и заранее обречь себя на поражение. Тем более, вещать от имени Бездны – занятие крайне опрометчивое. Конечно, Закулиса существует и заговоры никто не отменял, но масштабы и возможности этой тайной власти нам не известны. Кто знает – тот молчит, а все остальное – кликушество, не имеющее к действительности никакого отношения. То, что иногда вырывается на поверхность, крайне разрозненно и противоречиво. Поэтому искать причину собственных неудач и поражений, в том числе и геополитических катастроф, только в происках внешних сил и их агентов, занятие крайне бесперспективное. Наши русские национальные интересы, кроме нас, русских, никто отстаивать не обязан и не будет. Нужно помнить, что опарыши мух живут только в гнилом мясе. Так, что главный наш враг – внутри нас, и его искоренение – залог нашей победы, иного не дано. А выявить его, опознать и нейтрализовать – главная задача любой социальной системы, в том числе и нашего Богохранимого Отечества. А для этого одних слез явно недостаточно, необходима, в первую очередь, холодная, спокойная, уверенная, но при этом одновременно всепоглощающая и яростная жажда исторического реванша!
Продолжение следует.