Сильнее ненавидят тех, кому больше всего обязаны

Сенека

Краткое вступление

 «Красный Проект» – это идеология тех, кто пытается овладеть территорией России и уничтожить менталитет, силу и единство русского народа. Это исподволь распространяемая идеология, направленная на то, чтобы с помощью разного рода фальсификаций и откровенных подтасовок фактов выставить русского человека человеком второго сорта, ни на что не способного и никчемного. Другими словами, это идеология тех, кто ненавидит Россию и все русское.

Но Россию просто так не одолеешь. Значит, надо прежде усыпить ее бдительность льстивой, высокопарной ложью об особой миссии русского народа, о спасении всего человечества, о всеобщем братстве, о светлом будущем, и т.д. и т.п., тем самым лишив ее воли к сопротивлению. А затем влезть в органы управления и власти, завладеть домом русского человека, надругаться над его верой и духовными ценностями, развалить семейный очаг, перевернуть представления о справедливости и честности… Так было в России романовской, так было при ленинских Советах, так продолжается и в России сегодняшней, когда предатели и бандиты разворовывают и уничтожают экономику страны. При этом особая роль отводится оголтелым русофобам – как зарубежным, так и доморощенным – специалистам по дискредитации и извращению истории и культурных традиций. Их подрывная деятельность поощряется на самом высоком уровне, им вручают государственные награды, за которые в советские времена надо было совершить подвиг. 

Фантом «Красного Проекта»

Исторический процесс необратим. Как нельзя дважды войти в одну реку, так нельзя вернуться в прошлое, как бы кому этого ни хотелось. Но беда в том, что многие, осознавая это умом, не могут принять это сердцем, и живут своими фантазиями и мечтами. Этим-то и пользуются вовсю темные силы, спекулируя на ностальгии людей по советскому прошлому, культивируя и раздувая этот фантом до невероятных размеров. Цель у всего этого одна – добиться утраты чувства реальности, а, значит, и здравого смысла. К таким фантомам относится и «Красный проект». Паразитирующий, в первую очередь, на комфорте брежневского социализма, этот фантом наиболее популярен в нынешнее время. И тот факт, что брежневский социализм умер еще при жизни Леонида Ильича, так сказать, в силу естественных причин, исчерпав все внутренние ресурсы и погрязши в неразрешимых структурных противоречиях, мало кого интересует.

Истоки «Красного проекта» следует искать в противостоянии Библейской системы ценностей с идеей научно-технического прогресса, который базировался с XVI до начала XX веках на институте ссудного процента. Поскольку ссудный процент в христианстве запрещен, то сделать это было можно только одним способом – запретить частное использование прибыли от этого процента. Собственно научную теорию «Красного проекта» сочинил Маркс и его последователи, при этом они полностью выкинули из системы обоснования «Красного проекта» мистическую компоненту. Вдобавок они ничего не понимали в государственном управлении ничего, или делали вид, что не понимают, поэтому их модель на практике работать не могла. Именно по этой причине Советская Россия/СССР в первое десятилетие своего существования прошла через многократные изменения государственной политики. Нужно было адаптировать принципы «Красного» проекта к реальной практике государственного управления. В чистом виде сам проект действовал в Советском Союзе не так уж долго – с конца 20-х до начала 50-х годов, идеологически выдвинув одним из главных своих лозунгов «Свободу от эксплуатации человека человеком». Но, поскольку подобная утопия без использования рабского труда даже гипотетически невозможна (ср., например, с «Городом солнца» Томмазо Кампанеллы), то на роль прислуги «за все» были назначены русские.

И этот, безвредный, на первый взгляд, призрак потерянного «социалистического рая», возлагающий вину за свою гибель, в основном, на внутренний заговор и предательство правящей партийной элиты, на самом деле необыкновенно опасен и вреден. Поскольку искажает суть подлинного противостояния, прячет первооснову глубинных конфликтов, погубивших не только Страну Советов, но и ее предшественницу – Российскую империю. И этому разрушительному антагонизму, взрывающему раз за разом наше общество, а затем и нашу государственность, до сих пор удается скрываться под личиной прогресса и высоких идей, благополучно переживая все инициируемые им катаклизмы.

О чем молчат?

Давайте попытаемся насколько возможно непредвзято рассмотреть «Красный проект» и выяснить, что же в нем было оригинального и привлекательного, если миллионы людей называют время его существования «золотым» веком в истории нашей страны. Если отбросить его нарочитую нетерпимость к конкурирующим проектам и специфическую фразеологию о всеобщем счастье и о построении рая на Земле, то очень быстро становится ясно, что собственно оригинального в нем крайне мало. Прав товарищ Зюганов, когда твердит, что первым коммунистом был Иисус Христос. Вопросы социальной справедливости всегда занимали одно из главных мест в христианской религии. Кроме того, без реализации на практике принципов социальной справедливости невозможно достичь сплочения общества. Что же касается плановой экономики, то она возможна почти при любой социально-политической системе, а не только через институт национализации банков, так как ссудный процент отвергается не только христианством, но и, например, тем же исламом. Так что, по большому счету, ничего нового и оригинального «Красный проект» собою не представляет. Прописные истины, известные с незапамятных времен, только поданные в марксистско-ленинской упаковке. Так что искать скрытый яд в официально декларируемой идеологии «Красного проекта» смысла нет никакого, все гораздо сложнее. Главным становится не то о чем говорят, а то, о чем молчат.

Хотя, если обратиться к периоду становления «Красного проекта», когда все бурлило и кипело, когда все было крайне неустойчиво и приходилось искать союзников открыто, в режиме реального времени, что требовало от архитекторов переворота большей открытости и правдивости, то становится видна одна из главных точек его сборки – русофобия, впоследствии предусмотрительно затертая и убранная с авансцены в темный чулан. Это уже позже ленинские – «держиморда», «великорусский шовинизм», «Россия – тюрьма народов», «Россия –  жандарм Европы», ленинская формула об интернационализме, который «должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически» и т.д., будут выведены из официального употребления. Но на русофобскую суть «Красного проекта» это не повлияет. Она так и останется главной, но уже тщательно скрываемой скрепой проекта, и по наследству перейдет к постсоветскому режиму. Очень важно понимать, что русофобия, как механизм уничтожения русскости, возникла из страха перед русской силой, была признанием этой силы.

Но эта же двойственность, когда с трибун провозглашается одно, а делается, порой, прямо противоположное, и привела, в конечном счете, к гибели «Красного проекта». Несоответствие между словом и делом, и, что очень важно, невозможность указать на это несоответствие, поскольку любая критика политического руководства страны приравнивалась к измене Родине, привело к тому, что лицемерие превратилось в жизненную норму, причем, и для политического руководства в том числе. Возведенный в догму ортодоксальный марксизм-ленининизм уже не справлялся с ролью «коммунистической религии» и требовал основательной ревизии. Но продолжал упорно насаждаться, хотя в него практически никто уже не верил. Конечно, все это не могло не сказаться губительным образом на нравственном состоянии общества, приведя к резкому падению авторитета не только власти в целом, но и идеологической составляющей – роли коммунистической партии. Раскол и, как следствие, регионализация («коренизация») элит, откровенная лживость пропагандируемой модели успеха и привели, как уже говорилось, к гибели «Красного проекта». Но ведь почти те же самые причины лежали в основе катастрофы Российской империи, а уже в наши дни являются миной замедленного действия, заложенной под современную российскую государственность.

Игорь Ростиславович Шафаревич

Тема государственной русофобии в нашем славном отечестве на самом авторитетном уровне впервые была поднята членом-корреспондентом Академии наук СССР Игорем Ростиславовичем Шафаревичем в конце 70-х годов прошлого века. В своем гениальном произведении, которое так и называется – «Русофобия», – он сформулировал принципы формирования «Малого Народа» и концепцию его поведения среди «Большого Народа». Также он показал подлинные истоки антагонизма между «Малым» и «Большим» народами, заключающийся в том, что «Малый Народ» среди «Большого», якобы, «задыхается, как рыба без воды». Что позволяет «Малому Народу» присваивать себе право на проведение геноцида любыми возможными способами по отношению к «Большому Народу». И эту агрессию он проводит, в первую очередь, «через лишение его прав на рассмотрение сегодняшних проблем с точки зрения русских духовных и исторических традиций», а также через противопоставление прав различных меньшинств – от национальных до сексуальных – правам «Большого Народа» в ущерб его национальным интересам.

Свои выводы Шафаревич, в основном, делает на анализе культурных и исторических материалов трагического для русского народа XX века. Но если пойти его путем дальше и немного углубиться в нашу историю, то становится видно, что концепция формирования «Малого Народа», а, следовательно, государственной русофобии, в нашей стране родилась не вчера и не сегодня. Менялась лишь этническая основа ядра этого народа, но сам принцип его отношений с коренным народом – весь этот антагонизм, жгучая ненависть и желание покончить с этой неправильной Россией, а русских полностью уничтожить – был все тем же.

Истоки русофобии

Поэтому, пройдя по логической цепочке причинно-следственных связей, непременно упрешься в годы становления дома Романовых, когда патриарх Филарет руками своего сына – царя Михаила Федоровича – проводил массовую зачистку государственной и церковной пирамиды, заполняя образующиеся вакансии воспитанниками Киево-Могилянской академии – детища Пётра Симеоновича Могилы, епископа Константинопольской православной церкви, митрополита Киевского, Галицкого и всея Руси, и одновременно – скрытого униата и открытого западника. Так что вполне логично, что выкормыши униатов, попав во враждебную им среду, тут же начали формировать собственный мир, населенный своим – «Малым» – народом, противостоящим чужому, враждебному им «Большому Народу», и по-другому быть не могло в принципе. Вдобавок, скрепой «Малого Народа», помимо ненависти, была еще и алчность. А принадлежность к этой закрытой корпорации, по существу, «государству в государстве», была необыкновенно выгодна. Эта обособленность обеспечивала огромные протекционистские преимущества, как в карьерном росте, так и в повышении уровня благосостояния – за счет, разумеется, «Большого Народа».

Этот «Малый Народ», имевший униатскую криптооснову, и явился той базой, на которой была подготовлена и проведена государственная диверсия под названием «Раскол», открывшая двери в русскую власть уже не только униатам, но и всякому сброду со всей Европы. Дальше больше – начиная с Петра, этот поток только усиливался, и концу его правления этническое ядро «Малого Народа» было полностью укомплектовано выходцами из протестантской Германии.

«Малый Народ» и стал тем генератором, который подпитывает политику государственной русофобии уже не одно столетие нашей истории, находя горячее сочувствие и деятельную поддержку своей ненависти у других народов и стран. Со временем русофобию даже перестали скрывать. Особенно, начиная с Александра Первого, который практически открыто лоббировал интересы врагов России, в частности финнов, в рамках циничной сдачи интересов России нашему глобальному врагу – протестантскому Западу.

Классический пример взращивания русофобских окраин

Немного истории. В июне 1807 г.  в местечке Тильзит (Восточная Пруссия) между императорами Наполеоном Бонапартом и Александром I был заключен Тильзитский мирный договор, который фактически предрешил отторжение Финляндии от Швеции (находившейся в состоянии войны с Францией) и присоединение ее к России.  В феврале 1808 г. русские войска перешли финскую границу, а в марте специальным манифестом об этом было уведомлено население России: «Страну сию, оружием Нашим покоренную, Мы присоединяем отныне навсегда к Российской Империи, и, вследствие того, повелели Мы принять от обывателей ее присягу на верное Престолу Нашему подданство». В июне 1808 г. Александром Первым был издан манифест «О присоединении Финляндии». Согласно Фридрихсгамскому мирному договору от 1809 г. между Россией и Швецией, Финляндия перешла от Швеции к России на правах автономии. Под шведской властью статус финнов был невысок. Абсолютное их большинство – крестьяне и рыбаки, жители хуторов. Образованный класс, купечество, городские жители, дворяне были представлены шведами и немцами. Под властью Российской империи началась стремительная «коренизация» местных институтов власти. Крепостного права не было. Вдобавок, уже в 1811 г. к Великому княжеству Финляндскому была присоединена Выборгская губерния. А это значит, что будущая государственная граница с будущей независимой Финляндией будет проходить в 30 километрах от Санкт-Петербурга…

Великое Княжество Финляндское пользовалось невиданной автономией в составе Российской империи. Финляндия имела свой парламент – Финляндский сейм. Свою таможню, почтовую службу и органы правосудия; доходы княжества не вливались в общеимперскую казну, а направлялись на собственные нужды; в 1868 г. Финляндия получила свою денежную систему. Финны были освобождены от прохождения обязательной службы в русской армии. С 1868 по 1881 гг. Финляндия содержала лишь один гвардейский батальон, да и то не полностью на свои средства. С введением всеобщей воинской повинности Финляндия получила не только фактически, но и юридически свою собственную национальную армию, которая, однако, не могла быть выведена за пределы княжества для общеимперских нужд и предназначалась лишь для обороны финской земли. Такое привилегированное положение привело к быстрому экономическому подъему Финляндии. Благосостояние населения росло, а его численность увеличилась с 1 млн. человек в 1815 г. до 1,75 млн. в 1870 г. Уровень промышленного производства с 1840 по 1905 г. увеличился в 300 раз, так как, Российская империя в своем обеспечила необъятный рынок сбыта.

Следует отметить еще несколько положений, официально действовавших на территории Великого княжества Финляндского. Это – наличие собственного гражданства, которое остальные жители Российской империи не могли получить; совершенно безобразное ограничение русских в имущественных правах – недвижимое имущество в княжестве Финляндском было купить крайне сложно; отдельная религия (ограничения по вероисповеданию для русских – православные не могли преподавать историю на территории Финляндии)…. Очевидцы свидетельствуют о чудовищных эксцессах: коробейники из бедных регионов царской России объявлялись вне закона, полицейские организовывали на них облавы, напутствуя местных жителей: «Убивайте проклятых русских, вам ничего не будет!»

Когда на рубеже XIX–XX веков здание Российской империи зашаталось, правительство Николая Второго немного опомнилось от творимого финнами грабежа (спустя практически сто лет!) и попыталось ввести более справедливые порядки. Этот период связан с работой на посту финляндского генерал-губернатора Николая Бобрикова. Он подал Николаю Второму записку о том, как поменять порядки в слишком уж «суверенной» автономии. Царь издал манифест, в котором напомнил финнам, что, вообще-то, они входят в Российскую империю. Так, Манифест о языке 1900 г. легитимировал русский язык, признав его третьим официальным языком финской администрации после шведского и финского. Закон о призыве в армию 1901 г. ликвидировал отдельные финские вооруженные силы и включил их в состав Российской Императорской армии. Такие нововведения вызвали бурю возмущений, в итоге в 1904 г. с Бобриковым попросту расправились при помощи браунинга. На этом реформы и закончились.

Но, все-таки, в 1913 г. были, наконец, приняты законы, позволяющие брать деньги из казны Великого княжества Финляндского на нужды обороны Российской империи, а также о равноправии русских граждан в Финляндии. Но вряд ли кто собирался их исполнять – Российская империя «кончалась»… Далее – участие финских добровольцев (финских егерей) в боевых действиях Первой мировой войны на стороне кайзеровской Германии против России. Затем – крушение Российской империи, революция, а уже 6 декабря 1917 года Финляндия провозгласила независимость.

15 марта 1918 года Маннергейм подписал приказ о переходе границы РСФСР тремя финскими группами вторжения, начались этнические чистки, которые носили наиболее свирепый характер в местах компактного проживания славянского населения, уничтожив которое, они надеялись закрепить свои «права» на спорные территории. А дальше Выборгская резня, когда 29 апреля около шести часов утра финны ворвались в город со стороны Коликомяки с криками «Бей русских!» Войдя в Выборг, который тогда находился под властью «красных финнов», участники «Охранного корпуса» и егеря хватали всех русских, попавшихся им на улицах: офицеров, чиновников, гимназистов… Их повели к Фридрихгамским воротам, за которыми схваченных ждала смерть. Надо отметить, что финны не собирались ограничиваться Выборгом, «горячие финские парни» мечтали дойти до Урала, а как минимум – взять  Карелию, Кольский полуостров, Петроград.

В апреле 1918 г. финский сенат принял решение о высылке из страны всех русских подданных, и в течение весны–лета около 20 000 русских (то есть практически все) оказались выдворены. В это время в финских СМИ можно было прочесть такие призывы: «Если мы любим свою страну, нам нужно учиться ненавидеть ее врагов… Поэтому во имя нашей чести и свободы пусть звучит наш девиз: «Ненависть и любовь! Смерть «рюсси», будь они хоть красные, хоть белые!» Или: «Россия всегда была и навсегда останется врагом человечества и гуманного развития. Была ли когда-либо польза от существования русского народа для человечества? Нет!»

Далее отношения только обострялись. В 30-е годы отмечалось: «Ни в одной стране пресса не ведет такой систематически враждебной СССР кампании, как в Финляндии. Ни в одной соседней стране не ведется такая открытая пропаганда за нападение на СССР и отторжение его территории, как в Финляндии». Президент Финляндии Пер Эвинд Свинхувуд в 1937 г. во время своего визита в Берлин заявил: «Враг России должен быть всегда другом Финляндии. Русская угроза для нас будет существовать постоянно. Поэтому для Финляндии хорошо, что Германия будет сильной».

Поэтому вполне логично, что по окончании советско-финской войны, в сентябре 1940 г., в Финляндию вошли немецкие войска, и она стала фактически союзником Третьего рейха. А 25 июня 1941 г. финский парламент объявил войну СССР. Следует отметить, что в утвержденном бюджете Финляндии на 1941 г. военные расходы составляли 45 %, что мобилизация финской армии началась 10 июня 1941 г., а уже 21 июня началась финская боевая операция «Регата». На Аландские острова высадились финские войска. 22 июня финская авиация нанесла бомбовый удар по советской военной базе на полуострове Ханко. Но самое главное – с финских аэродромов взлетали немецкие самолеты, атакующие советские войска, из финских портов выходили немецкие боевые корабли. Далее финны начали ожесточенное наступление на Ленинград, в результате которого они захватили Белоостров и продвинулись в среднем на 15 км южнее реки Сестры, по которой проходила граница. Завязались кровавые бои. Белоостров четыре раза переходил из рук в руки, пока не был освобожден нашими войсками. 

О том, что финны были не меньшими врагами ленинградцев, чем немцы, свидетельствует, например, письмо президента Финляндии Ристо Рюти немецкому послу 11 сентября 1941 г.: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей нашей границей на Карельском перешейке. Ленинград надо ликвидировать как крупный город».

Начался организованный геноцид русских. Вначале предполагалось выселить русских и другие не финно-угорские народы на территорию России, захваченную Гитлером. В связи с этим маршал Маннергейм отдал приказ о подготовке этого населения к высылке путем помещения его в переселенческие лагеря. Численность заключенных в концлагерях доходила до 27 % от всего населения, находящегося в оккупации. Политика оккупационных властей была явно расистская. Находящиеся на свободе люди подразделялись на национальных и ненациональных, что означало: на «родственные финнам народы» и на «русских». По подсчетам профессора Михаила Семиряги, в финских концлагерях в 1942 г. уровень смертности был выше, чем в немецких: «В лагерь финны сгоняли всех без разбору – и дряхлых стариков, и старух, и матерей с грудными детьми. В лагере все вместе в общих бараках в ужасных антисанитарных условиях, за оградой из колючей проволоки в три метра высотой и из двух-трех рядов кольев. Многие из заключенных в поисках пищи охотились за крысами и лягушками. Некоторым удавалось воровать из ясель финских лошадей картофельную шелуху, но за это жестоко избивали. В лагере с голоду умирало так много людей, что их не успевали хоронить». (Более подробно см., например, Михаил Ермолов: «Про русских, финнов, шведов, поляков и другие народы»)

Почти то же самое можно было бы рассказать, только с еще большим драматизмом, про политику, проводимую тем же Александром Первым, а затем и его преемниками по отношению к полякам, в результате которой, за русский же счет, был выпестован еще один идейный враг на наших границах, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И таких примеров можно привести великое множество.

Восстание Декабристов

Нельзя сказать, что опасность расколотого общества не осознавалась самим обществом, что никто ничего не видел и не понимал. Конечно, конформистское большинство, как и сейчас, было готово петь дифирамбы любой дряни, исходящей от власти, лишь бы их непосредственно не трогали. Но не они, в конечном счете, определяют поступь истории. Так что, можно, конечно, по-разному относиться к восстанию Декабристов – восторгаться их подвигом, как это было принято в советские годы, или проклинать их отступничество, как это было принято в России царской, а теперь уже и в сегодняшней. Однако мало, кто пытается выйти за рамки стереотипов и объективно попытаться рассмотреть глубинные причины русской фронды, поднявшей значимую часть привилегированного сословия на столь опрометчивый протест.

Конечно, проще всего просто отмахнуться – подумаешь, какая-та там масонерия чего то там масонит! – особенно, опираясь на опыт Февраля 1917 г. Все это так, но не все так просто. К концу XVIII века засилье инородцев на властном олимпе стало для представителей природной русской аристократии невыносимым, немцы тут и там, и не только в Петербурге, но и даже до Сибири добрались. Например, одним из лютейших и подлейших казнокрадов и взяточников был генерал-губернатор Западной Сибири Иван Борисович Пестель (1765–1843), саксонец по происхождению, с малолетства зачисленный на русскую службу в 1770 г., как это было принято у привилегированной касты. Иван Борисович брал взятки в особо крупных размерах с купцов и чиновников, от него зависевших, пока его злодеяния не переполнили чашу терпения местного населения, и о его творимом беспределе не донесли Александру I. Проведенное расследование не только подтвердило обоснованность обвинений, но и дополнительно установило факты чудовищных злоупотреблений генерал-губернатора. Наказание не замедлило последовать, и «милейшего» господина за все его преступления, в конце концов, просто по-тихому отстранили от должности. Своих не сдаем! Недаром в то время необыкновенно популярна была незатейливая песенка на слова Кондратия Рылеева «Царь наш – немец русский».

Не следует забывать, что подобная ситуация устраивала далеко не всех этнических немцев на «царевой» службе, очень многие из них вполне осознавали всю шаткость подобных межнациональных отношений. Еще достаточно свеж был у них в памяти государственный переворот, устроенный Елизаветой Петровной, сопровождавшийся кличем – «Вон немцев!», и потребовалось очень много усилий со стороны новоиспеченной императрицы, чтобы успокоить разбуянившихся подданных и сгладить страсти.

Одним из таких немцев и был Павел Иванович Пестель, при лютеранском крещении получивший имя Пауль Бурхард, матерью которого была Елизавета Ивановна Крок (1766—1836), а отцом, уже упоминаемый вор-губернатор. Павел Иванович детские и юношеские годы провел в Гамбурге и Дрездене под началом своей бабки – Анны-Елены Крок, урождённой баронессы фон Диц. В 1810 г. вернулся в Россию, в Санкт-Петербург, где обучался в Пажеском корпусе, по окончании которого был определён прапорщиком в Литовский лейб-гвардии полк, в рядах которого участвовал в Отечественной войне, отличился в Бородинском сражении, был тяжело ранен и награждён золотой шпагой «За храбрость». По выздоровлении поступил в адъютанты к графу Витгенштейну. В кампаниях 1813—1814 годов, в Заграничном походе, участвовал в сражениях при Пирне, Дрездене, Кульме, Лейпциге (награждён орденами Св. Владимира 4-й ст. с бантом и австрийским Леопольда 3-й ст.), отличился при переправе через Рейн (награждён баденским орденом Военных заслуг Карла Фридриха), в боях при Бар-сюр-Об и Труа (награждён орденом Св. Анны 2 ст.), отмечен прусским орденом «Pour le Mérite».

Павел Иванович Пестель

В марте 1812 г. Павел Пестель вступил в масонскую ложу «Соединённые друзья», а в 1816-м перешел в ложу «Трёх добродетелей». Позднее был принят в «Союз спасения», в написании устава которого участвовал. В 1818-м стал членом Коренной управы Союза благоденствия, а в 1821-м, после его самоликвидации, возглавил Южное тайное общество, программой которого и стала написанная им «Русская Правда» – конституционный проект будущего государства. Полное наименование «Русской Правды» – «Заповедная государственная грамота великого народа российского, служащая заветом для усовершенствования России и содержащая верный наказ, как для народа, так и для временного верховного правления, обладающего диктаторскими полномочиями».

В этом проекте, помимо полной отмены крепостного права, причем, на условиях гораздо лучших, чем получили русские крестьяне в 1861 г., установления республики и переноса столицы в Нижний Новгород, очень много уделялось места разрешению сословных и национальных вопросов. Россия, в его представлении, после свержения старой власти должна была стать единым и неделимым государством. Россия — унитарная страна. Все сословия сливались в одно гражданское сословие. Предлагалось разделить все население России на три разряда:

1. Племя Славянское, Коренной Народ Русской. В этот разряд входят все славянские народы без различия, с полной русификацией.

2. Племена, к России присоединенные. Тут предлагались разные варианты. Жители Средней Азии должны быть преобразованы в Аральское Казачество с правом сохранения мусульманского вероисповедания, но с искоренением многоженства. Цыгане обязаны либо принять православие, либо быть выселенными за пределы России. «Буйные» кавказские племена надлежит переселить «вглубь России», предварительно раздробив на малые части. «Мирные» кавказские племена оставить на Кавказе.

По отношению к евреям. Поскольку, «Паче же всего надлежит иметь целью устранение вредного для Християн влияния тесной связи Евреями между собою, содержимой ими противу Християн направляемой и от всех прочих граждан их совершенно отделяющей», предлагались два варианта решения этого вопроса. Либо достижение договоренности с представителями еврейской общины: если «Россия не выгоняет Евреев, то тем более не должны они ставить себя в неприязненное отношение к Християнам». Либо сбор 2 миллионов евреев России и Польши и переселение их на историческую родину, с созданием там еврейского государства, а противодействие Турции по поводу появления новых соседей на их территории предлагалось разрешить при помощи армии.

3. Иностранцы являлись третьим разрядом и делились на подданных и неподданных России по их собственному выбору. Неподданным запрещалось иметь недвижимое имущество и состоять на государственной службе.

Диктатором с неограниченными полномочиями для воплощения программы в жизнь Пестель подразумевал, конечно, себя. Остальные его рассуждения – о Народном вече, Державной думе, Верховном Соборе и т.д.  можно считать просто фигурой речи. Он считал, что за 10–15 лет эта программа может быть выполнена, после чего можно будет и подумать о новой форме государственной власти в России. Но власть осталась прежней, и он во главе заговорщиков на рассвете 25 июля 1826 г. был повешен в Петропавловской крепости. http://az.lib.ru/p/pestelx_p_i/text_0020.shtml

Имперский Молох

Подводя итог, можно сказать, что выступление Декабристов принесло русскому народу необыкновенный вред, так как Николай Первый и его преемники воочию увидели отношение русских к правящей нерусской династии. И то, что отдельные их соплеменники признали обоснованность русских претензий, и, как в случае с Пестелем, даже возглавили это выступление, значение не имело. Власть испугалась русских, и с новой яростью продолжила политику по вытеснению этнических русских со всех значимых государственных постов, попутно делая все возможное, чтобы расколоть «русский монолит», максимально разбавив его инородцами. Ее явно не устраивало, что ходе исторического развития русские не превратились в некий евразийский коктейль, а сохранили этническую чистоту и при определенных условиях могли оказать действенное сопротивление оккупационной власти.

Отсюда безудержная ставка на империю, бесконечное расширение ее границ, поглощение все новых и новых народов, с представлением им различных преференций и льгот, по сравнению с коренным населением. А во внутренней политике – все, что угодно – только уйти от проклятого русского вопроса. Придумана знаменитая триада – «Православие. Самодержавие. Народность», где про русских нет ни слова, они растворяются в некой безнациональной массе. Отсюда же попытка утопить все в безбрежном христианстве, во всем человечестве, «где нет ни эллина ни иудея». Но при этом, забывая привести послание полностью: «где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос. Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы». (Послание Апостола Павла к колоссянам, глава 3-11-12).  Из чего становится понятно, что это возможно только перед Богом на Небе. Но мы-то живем на Земле, и когда власть имущие начинают подобные проповеди, то необходимо зорко следить за своими карманами. Отсюда и скрытое потакание подрывной деятельности по выделению, обособлению украинцев из единого русского народа, при формальном осуждении этого сепаратизма и даже публичном наказании его носителей. (Из Государственного гимна Украины с 6 марта 2003 года: «Ще не вмерла Україна». Сравните – 1862 г., сл. П. Чубинского: «Ой, Богдане, Богдане, Славний наш гетьмане! На-що ві ддавъ Украіну Москалямъ поганимъ?! Щобъ вернутиіі честь, Ляжемъ головами, Назовемся Украіни Вірними синами!»)

Отсюда же, как ни покажется кому-то странным, формирование и пропаганда идеологии славянофильства. Лучше пусть славянофильство, лишь бы не русофильство. Все, что угодно, только бы размыть русское ядро, не дать русским озаботиться своими собственными национальными интересами.

Так что, главным системным противоречием был принципиальный конфликт между русским народом и имперским государством, что тщательно скрывалось. Реальный же выбор состоял, либо в сохранении нерусской империи, либо в отказе от нее в пользу русского национального государства. Империя же могла существовать, только питаясь русскими соками, русской витальной силой, и поэтому даже равноправие (не говоря уж о преференциях) русских с другими народами исключалась. Русское неравноправие было основой существования империи, совместить же интересы империи и русского народа в заданной системе координат в принципе было не возможно. Это игра с нулевой суммой – империя могла существовать только за счет эксплуатации русской этнической субстанции, русские могли получить свободу для национального развития, лишь пожертвовав империей.

Так, например, с 1868 по 1881 г. из Туркестана в Государственное казначейство поступило около 54 млн. руб. дохода, а было израсходовано 140,6 млн., то есть почти в 3 раза больше. Разницу, как говорилось в отчете ревизии 1882 – 1883 г., Туркестанский край «изъял» за «счет податных сил русского народа». (Центральная Азия в составе Российской империи. М., 2008. С. 136-137). Что принципиально отличало Российскую империю от Британской, где институциональное ядро империи составляла Англия как национальное государство, а ценностно-культурное ядро – англичане, которые имели значительные преференции, как экономические, так и культурно- политические, перед остальными подданными Британской Короны.

Подобные противоречия, раз за разом разрешавшиеся против русских и за счет русских, имели для последних катастрофическое значение. Так, если в допетровской Руси уровень грамотности среди крестьян составлял 15%, то в конце XVIII века не превышал 1%. (Соболевский А.И. Образованность Московской Руси. СПб. 1894 г. с. 7 – 11). Сказалась русофобская политика и на демографической составляющей. Если в 1800 г. доля великороссов составляла 54% от численности населения империи, то по переписи 1897 г., она уменьшилась до 44, 3% (17,8% составляли малороссы, 4,7% белорусы).

Черная Сотня

Но это еще не все. Такая политика стала смертельно опасной и для существования самого правящего класса, так как главным ресурсом Российской империи были не пушки, деньги и железные дороги, а русский народ и его способность нести на своих плечах имперскую ношу. И вот эта способность начала подспудно подвергаться сомнению. Ощущение предела русской силы, упершейся в перемалывавшую ее империю, стало доминирующем в русском обществе на рубеже веков. Подобное ощущение не было чуждо и «черной сотне», что нашло отражение в ее внешнеполитической и военных программах. И эти программы, имели ярко выраженную анти-экспансионистскую и даже изоляционистскую направленность. Более того, ряд теоретиков и идеологов русского национализма выдвигал совсем уж радикальную идею «сброса» избыточных территорий и народов, ставших обузой для русского этнического развития.

При этом, для черносотенцев главным была верность престолу и отечеству, а национальность и вероисповедание играли второстепенную роль, хотя не был им чужд и принцип «крови», а не только «почвы». Лозунг «Россия для русских!» был для них непосредственным руководством к действию. (Из агитационных материалов «Союза русских людей» периода избирательной компании в I Государственную Думу: «В сословных собраниях имеют право голоса только Русские люди по вере и происхождению». (Платформа Союза русского народа по выборам в I Государственную Думу. (до 27 апреля 1906 года.) Правые партии. Т.1. с. 162.)

Объективно черносотенное движение носило революционный характер, однако вектор его был направлен не на разрушение, а на сохранение империи. В то же время, оно было настолько радикальным, что могло стать в подлинном смысле революционной силой и возглавить массовое народное движение. Его доминантная идея о национализации имперской политики подрывала базовые принципы империи Романовых.

«Нация – это когда люди чувствуют себя обладателями страны, ее хозяевами.
Но осознавать себя хозяевами могут только граждане, люди обеспеченные
в свободе мнения и праве некоторого закономерного участия в делах страны.
Если нет этих основных условий гражданственности, нет и национальности».

Михаил Меньшиков. Русский общественный деятель, публицист,
один из основных идеологов русского национального движения

 Но верноподданническая позиция оказалась также и препятствием для реализации революционного потенциала «черной сотни», не позволила ей превратиться, наряду с большевиками, в еще одну «партию нового типа». Черносотенцы пытались  соединить социальный и этнический принципы. К заслуге черносотенцев можно отнести и формирование русской национальной идеологии. В рамках этой идеологии необходимо, прежде всего, четко определить: кто член нации? где проходят ее территориальные границы? какие социополитические, экономические и культурные институты наиболее рациональны?

Смертельный конфликт

А тем временем, Романовская империя столкнулась с усилившимся внешним вызовом, угрожавшим не только территориальной ее целостности, но и самому принципу ее существования. Европа решила воспользоваться своим техническим преимуществом и за счет России разрешить свои нараставшие экономические и политические противоречия. Стало очевидно, что технологическую и промышленную отсталость России невозможно ликвидировать в рамках старого мира – мира паразитической аристократии, купечества, и выросшей из него посконной буржуазии. Этот вызов потребовал от империи создания нового топ-менеджмента, по существу, нового класса – огромных финансово-промышленных групп, способных модернизировать и расширить целые отрасли промышленности. По сути, нужны были уже не частные банки и отдельные предприятия, а правительственные тресты, согласующие свою деятельность с интересами государственной политики, а не с интересами доморощенных олигархов или иностранных акционеров.

Для решения этих грандиозных задач и был создан новый класс правительственных агентов, названный «просвещённой бюрократией» или «имперскими технократами». Основу его составили «нищеброды», под коими подразумевались не столько выходцы с «подлого» люда, сколько обедневшие дворяне и отпрыски небогатых чиновников, неожиданно получавшие возможность состояться как самостоятельная экономическая и политическая сила. Новый класс, группировавшийся, прежде всего, в Государственном совете и Минфине, и нацеленный на модернизацию страны по собственному варианту, по консервативному сценарию, без рывков и шапкозакидательства, с опорой на идеологию популярной в конце XIX века немецкой «исторической школы» (Фридрих Лист), требовавшей вместо бездумного внедрения в жизнь «общеобязательных» прогрессивно-либеральных рецептов — обязательного учета действительных обстоятельств и особенностей каждой страны.

 В отличие от российских кадетов, настроенных на ускоренную либерализацию России по примеру Англии и Франции, «имперские технократы» уделяли большое внимание культурным и ментальным особенностям народов России, подчеркивая, что неизбежные негативные издержки бездумного реформирования не только перечеркнут все выгоды от него, но и надолго перекроют возможности для дальнейших изменений в избранных сферах.

Начав реформы, «просвещенные бюрократы» тут же вступили в ожесточенную борьбу с дворянской верхушкой, группировавшейся вокруг императорского двора, так как они настаивали на индустриализации страны и разрыве с полупатриархальной сельской Россией, что логически делало невозможным сохранение  сословных привилегий. Так они сразу же в оппозицию себе получили и торгово-предпринимательскую буржуазию, обогатившуюся на реформах Александра II. Они весьма подозрительно относились к частной инициативе, усматривая в ней (с учетом печального опыта дорогого и неэффективного железнодорожного строительства и банковской горячки) скорее казнокрадство и разграбление страны сверхжадными «олигархами».

Но, несмотря на все возрастающее противодействие, «просвещенная бюрократия» на начальном этапе реформ оказалась способной состязаться на государственном поприще не только и не столько с маломощными олигархическими структурами, «где заправляли купеческие тузы, изображавшие из себя лучших сынов родины и одновременно требовавшие для себя дешевого, а то и безвозвратного государственного кредита, но не желавшие вкладывать значительные средства в индустриализацию и, к тому же, не имевшие знаний и навыков индустриального типа»; не только и не с только с иностранным и еврейским капиталом, но и с аристократией, частью требовавшей дорогостоящей поддержки стагнирующего дворянского землевладения, частью — казенного финансирования заведомо убыточных коммерческих афер великих князей и прочих приближенных императора.

Эта революция сверху, переворачивающая вверх дном практически все устоявшиеся финансовые потоки, с их неизбежным и привычным «распилом – откатом и заносом», требовала от власть предержащих наличия у них мощной опричнины, способной разрушить коррумпированные схемы. А также взаимного доверия, терпения, компромисса между разными стратами общества ради соблюдения общенациональных интересов, а этого единства в решающую минуту как раз и не было. 

Против «просвещенной бюрократии», в конце концов, объединились исторические враги, которые, казалось бы, не должны были этого делать ни при каких условиях. Но своя рубашка, как всегда, оказалась ближе к телу. По мере образования широкого оппозиционного фронта экономические атаки реформаторов стали захлебываться. Так им не удалось перехватить ключевой для них контроль над нефтяной промышленностью. Крупная фирма Нобилей, со стоящими за ними Ротшильдами, устояла под их ударами. Так же была отбита атака на московскую банковскую систему, которая в этой борьбе объединилась  даже с еврейской финансовой системой. В конечном счете, этот конфликт и разрушил империю и привел к свержению монархии. Отсюда – известные случаи финансирования революционных партий видными московскими купцами, начиная с Саввы Морозова. Отсюда и февраль 1917-го, когда к власти пришли «московские» оппозиционеры, а затем и сами эти победители оказались «унесенными ветром» Октябрьского переворота. (Подробнее см. Пыжиков А.В. «Взлет над пропастью. 1890–1917 годы»).

Окончание в следует.