Владимир Вержбовский

Когда 16 октября 1941 года акушерка уже уложила Марию Тюстину на стол рожать, в соседней комнате затрезвонил телефон. На другом конце провода была председатель сельсовета: «Как там Маша? Не родила еще? Муж ее в Вологде в госпитале умер...» Роженица все слышала, и с ней случилась истерика, а потому и ребенок появился на свет с серьезными травмами.

После войны

Женщина твердо решила выправить мальца и привезла Сашу из Ломовки в Пензу к именитому хирургу Александру Протопопову. Светило медицины совершил чудо – мальчик пошел на поправку.

Послевоенный быт советской деревни был крайне убог. Ломовка исключением не являлась. Непременная примета того времени – обилие инвалидов. Здесь вам и «самовары» – калеки без рук и ног, которых родные укладывали на улице, а рядышком шапка для денег, и «лыжники» – безногие бедолаги на досках с колесиками, а в руках подобие лыжных палок, только очень коротких, чтобы отталкиваться от земли... В большинстве своем никому не нужные и потому вечно пьяные, они побирались, бренча заслуженными боевыми орденами и медалями.

«Потом они как-то в одночасье исчезли, – рассказывал мне Александр Тюстин. – Ходили разговоры, что Никита Хрущев распорядился «изъять их из обращения», дабы не позорить счастливую советскую действительность. По некоторым, правда, косвенным данным, в нашей области таких калек содержали в Проказне на полутюремном режиме».

Школа

В 1949-м Саша пошел в первый класс. К 12 годам он перечитал все книги из местной библиотеки, включая, и, как бы сегодня сказали, эротический роман о Шопене, который по большому блату выдавали исключительно взрослым.

«Из педагогов хорошо помню Нину Степановну Зайцеву, – вспоминал Александр Васильевич. – Учитель истории, она знала про свой край всё. Показывала, где проходил со своим войском Емельян Пугачев, рассказывала, как ему в Пензе под перезвон всех церковных колоколов вручали хлеб-соль. Водила на могилу генерал-майора Петра Михайловича Полякова, который участвовал в усмирении польского мятежа 1831 года.

А супруги-литераторы Мурузины в 1957-м повезли нас в Тарханы на грузовом такси с брезентовым верхом. Другого транспорта просто не было. Поездка растянулась на два дня. Музей оказался закрытым на ремонт, но наши учителя упросили директора показать хотя бы часть экспонатов. Впечатление осталось на всю жизнь».

На выпускной вечер в 1959-м Саше Тюстину впервые справили дешевенький костюм. Баян, песни, чай с пирожками и прогулка в лес. Когда в 6 утра парень возвращался домой, пастух уже гнал стадо.

Собиратель

В 1960-м Александр Тюстин поступил на историко-филологический факультет пединститута и здесь сразу же начал заниматься краеведением. Подрабатывал в музее, бывал даже в командировках в Москве. В столице познакомился с такими корифеями исторической науки, как профессор Николай Воронин и Мелисса Нечкина.

«Мелисса Васильевна, кстати, интересовалась Василием Ключевским, – показывал мне её письма Александр Васильевич. – Я для неё кое-что сделал, с неделю поработав в областном архиве. И позже она рекомендовала меня, как автора, в Советскую историческую энциклопедию. А вскоре я выпустил и первую книгу о памятниках и мемориальных досках нашего города».

Едва реабилитировали реформатора театра Всеволода Мейерхольда, как Александр Тюстин написал о выдающемся земляке материал «Я говорю о нём, стоя». Опубликовала его «Пензенская правда», но автор и не подозревал, какие нешуточные страсти разгорятся по поводу его статьи. Редактора газеты вызвал к себе «на ковер» Георг Мясников, 2-й секретарь обкома КПСС, и устроил ему страшный разнос. «Да я тебя и с работы, и из партии выгоню!» – были еще не самые грозные слова. Похоже, что Георг Васильевич опасался, что всё ещё может повернуться вспять.

Чуть позже у музейщика Тюстина родилась идея создания в Пензе Музея В.Э. Мейерхольда. За материалами он неоднократно наведывался в Москву к Лидии Эмильевне – сестре Всеволода. Та отдала много личных вещей, театральных афиш и бумаг режиссёра. Она же познакомила пензяка с сыном Сергея Есенина Константином Сергеевичем (широко известным спортивным обозревателем, писателем), у которого также хранилось немало раритетов, связанных с Мейерхольдом. Сын Есенина привёл нашего Тюстина в дом Тухачевских к его сестре Марии. Мария Николаевна передала в дар Пензенскому краеведческому музею все, что у неё осталось от брата. Правда, с неким осуждением: «Молодой человек, вам не к лицу заниматься какими-то бумажками. Вы же мужчина!»

В один из дней Лидия Эмильевна пригласила к себе известнейших артистов Игоря Ильинского и Зиновия Гердта. Высоким гостям хозяйка представила Александра Тюстина, как историка из Пензы, и рассказала о его проекте по созданию музея Мейерхольда. Каждый из актёров хорошо знал режиссёра-новатора и хранил у себя раритеты, связанные с его именем.

«Меня неприятно поразило поведение Игоря Владимировича, – вспоминал ту встречу Александр Васильевич. – Засуетился он как-то, мол, не время ещё. Вдруг в КГБ за это вызовут, а ему, дескать, неприятности ни к чему. Всё свелось к тому, что «если я и подарю экспонаты, то гораздо позже». А вот Гердт идеей музея загорелся и наобещал с три короба, но так ничего и не презентовал».

Уже в Пензе Тюстин записался на прием к Мясникову и рассказал ему о задумке. «Торопиться не надо. Здесь есть, над чем подумать, – с порога осадил краеведа Георг Васильевич. – Мы посоветуемся с кем надо, а о решении сообщим Вам позже». Советовались несколько лет кряду. Зато на торжественном открытии Музея Мейерхольда все лавры по его созданию достались 2-му секретарю обкома КПСС.

Благодетель Вырубов

Занимаясь судьбой сестер Араповых, родственников Пушкина, Александр Васильевич вступил в переписку с пензенским дворянином Николаем Вырубовым, жившем в Париже. Так родился проект «Возвращение в Россию зарубежной части русской культуры».

«Сначала мы отослали Николаю Васильевичу фото его родового гнезда – села Колтовского, – показывал мне несколько писем из Франции Александр Тюстин. – Затем книгу о здешних дворянских фамилиях, где Вырубовым была посвящена целая глава.

Когда в Пензе геральдическая комиссия создавала гербы населённых пунктов Пензенской области, то решили, что в колышлейском гербе должен быть элемент герба Вырубовых. Переписка с кавалером ордена Почетного легиона Николаем Вырубовым длилась 15 лет и оборвалась только после его кончины. За эти года в Пензу из Франции поступило столько ценнейших экспонатов, что любой столичный музей позавидует!»

А в 2001 году у Александра Тюстина начались нелады с сердцем, надо было срочно делать операцию. За её проведение с историка запросили 40 000 рублей. Откуда у скромного музейщика такие деньги? Одна из пензенских газет сообщила про это, а кто-то из журналистов переправил издание в Париж Вырубову. Николай Васильевич, не раздумывая и не предупредив Тюстина, тотчас переслал своему другу необходимую сумму.

Архив Клеопатры

Коллекцию личных вещей, афиш и концертных программ братьев Мозжухиных, хранящуюся нынче в краеведческом музее, в Пензу привёз все тот же Александр Тюстин. Иван Ильич Мозжухин – легендарный актер российского немого кинематографа, работал также во Франции, Германии и США. А его брат Александр Ильич – именитый оперный певец. В 1968-м вдова Александра Клеопатра решила вернуться в Советский Союз – в первую очередь потому, что боялась за сохранность архива братьев Мозжухиных. Импозантную старушку определили в Дом ветеранов сцены. Для неё это стало трагедией. Женщина высшего света, привыкшая к поклонникам, цветам, шампанскому, она никак не могла смириться со злобными соседками, исходившими завистью к иностранной мадам.

К тому же Клеопатра Андреевна нарушила неписанный обычай этой обители: когда в Дом ветеранов приходил народный артист СССР, бывший директор Малого театра Михаил Царев, то все без исключения приживалки бросались целовать благодетелю, курировавшему «богадельню», руки. Мозжухина же при его появлении демонстративно отвернулась, после чего травить её начали ежедневно. Поэтому, когда Александр Васильевич вышел на вдову, она с радостью отдала архив братьев на их родину: «Сашенька, миленький, все, что есть, отдаю Вам – реквизит, костюмы, письма и скрипку. Я здесь долго не проживу...»