Лидия Ивановна Терёхина (Дорошина) родилась 23 мая
Автор 30 поэтических и прозаических книг, на её слова написан ряд песен, выпущены два диска. Публиковалась в различных изданиях областного, регионального, республиканского и зарубежного уровня.
Лауреат Всероссийских премий имени М.Ю. Лермонтова и «Моя малая Родина», трёх Губернаторских премий за достижения в литературе и нескольких других областного уровня. Награждена Знаком «За заслуги перед городом Пензой».
Руководитель литературных клубов «Берега» и «Я сень». Член Союза писателей России.
Коллектив журнала «Культура Провинции» сердечно поздравляет Лидию Ивановну с юбилеем! Желаем здоровья, счастья и новых творческих успехов!
РУСЬ КОЛДОВСКАЯ
* * *
Вожди плетут красивые слова
и примеряют к нашим головам
венцы терновые
или венки из трав –
полыни, череды, чертополоха...
Такая вот досталась нам эпоха.
Исчерпано доверие к словам.
Не верят ни себе, ни небесам,
ни храмам рухнувшим,
ни голым деревам
ни пастырь,
ни последний выпивоха –
вдруг полыхнут
грядущею весной
не зеленью, а знаменем Аллаха.
Стерпели всё, что стало со страной,
с тобой, со мной...
Уже не имем страха.
Ведь ни петля, ни пуля и ни плаха
не губят нас,
а пустословья гон –
со всех сторон.
А вслед – народный стон –
под колокольный звон.
Под сладкий власти сон.
Но светел ликом скорбный Иисус:
всё стерпит рус –
и глад, и мор, и трус –
на каждый день
ему б лишь хлеба кус.
И в час последний – чистая рубаха.
* * *
Зимник –
снежная дорога,
что невесть куда ведёт:
то пригорок, то лощина,
перекат да перемёт…
Куща чахлая –
кладбище.
Но в округе нет жилья.
По полям
позёмка рыщет –
многоглавая змея.
Не хватило, знать,
простора
снежным змеям
для игры,
вот и выжили с угора
все крестьянские дворы.
Вёл к ним мост
на прочных сваях –
смыла полая вода.
Вновь на речке лёд растает –
не пробраться нам туда.
Одряхлеют,
как и память,
палисадников кусты.
Только дождь
придёт оплакать
предков
скорбные кресты.
РУСЬ КОЛДОВСКАЯ
Александру Смольянинову
Колдовская Русь, морочная,
чистоструйная река –
облаков несёт узорочье
из высока-далека:
в берегах крутых, обрывистых,
мимо отмелей, болот –
в травах – цапли, в кронах – аисты,
в рукаве – бобров заплот.
Три избёнки спят на взгорочке,
на причале – плотовщик –
им плевать, что в стольном городе
из России месят пшик.
Было ж: в годы стародавние
на печи дремал Илья…
Русь рождалась православная,
будто Волга – из ручья.
К РАЗМЫШЛЕНИЮ
В своей докторской диссертации
профессор Али Усманович Мавлиев пишет,
что в некоторых аулах Дагестана
до сих пор говорят что-то вроде:
«А наши предки из Рязани…»
1
Наш мир безжалостен и груб.
И рёв иерихонских труб
разрушить не сумеет стены,
что сложены из слёз и стонов.
Запретный предок мой тюрк рус
восславлен был и был унижен,
и вольницы кочевной груз
давно в моей крови разжижен.
В Коран упрятанный нарок
взрывается и рушит веру.
И снова ищет правду в Ведах
мой оболваненный народ.
2
Вовеки не поделим мы
права небес своею властью.
Из света сотканы и тьмы,
они не делятся на части.
Из глубины небесных сфер
сквозь колокольни, минареты –
до древних капищ и пещер
бьёт луч божественного света.
А в наших спорах – малый прок.
Пора б усвоить: мир – контрастен.
И жизнь – единственный урок
о свойствах знания и страсти.
РУССКИЙ НАРОД
Намёт табуна одичалых коней,
вкрапление крови ордынских князей,
подруг Артемиды остуженный нрав
и шелест сквозь прах прорастающих трав,
хазарскую ярость, оскал, акинак,
монгольских лошадок, влачащих ясак,
по снежной пустыне бредущих рабынь,
славянской души неизбывную стынь…
Всё это бродило и зрело во мне,
в России – неведомой русским стране.
Коль нам не понять её, где ж чужакам!
её б им, как девку, пустить по рукам…
Германцы, французы, и прочая чудь
терзали земли истощённую грудь.
Народ наш из праха вставал, как трава,
ведь память его и под спудом жива.
Он помнит намёт одичалых коней,
он носит в себе кровь ордынских князей,
сдержав амазонок воинственный пыл,
он знает, что будет всегда, как и был.
ПРО ДОРОГИ
Прямоезжие дороги
запустели в наши дни.
Кто торил их – люди? Боги?
Вообще, зачем они?
По окольным, не проездным,
с лёгкой сумкой иль мешком
мы идём, как прежде деды
шли к заутрене – пешком.
Наши сёла вымирают.
Нет следа от деревень.
Там да сям – изба жилая,
скособоченный плетень.
Из окна старуха глянет:
кто, куда, зачем идёт?
Молча Господа вспомянет,
перекрестится, вздохнёт,
со стекла прогонит муху
и отпрянет от окна…
На Руси опять разруха.
Бездорожная страна.
Без нужды ходить не станешь.
Только жизни ход нелеп.
Кое-где торчат останки
не востребованных ЛЭП,
что тянулись рядом с трактом,
в отчуждённой полосе.
В колее ржавеет трактор –
знать, навеки здесь осел.
НЕ НАДО
Нас не надо куда-то
интегрировать.
Их цивилизация –
всеобщая стрижка скота.
Попытка выстричь, что свято.
Кастрировать.
Если нет никаких доводов,
разговор смят.
Спор – не чистый.
Перемётные представители –
как настырные оводы.
Вместо поиска истины –
хамят.
Циничные реплики.
Ухмылки
на фоне забугорных
банков и вилл.
А у русских есть
аргумент крепкий:
– Судью – на мыло!
И об этих не стоит
пачкать вил.
ЦОЙ ЖИВ
«Цой жив. Жив Цой» –
гляжу из окна –
весна.
По зелёной лужайке
гуляют
две озёрные чайки.
По тропинке
бежит трусцой
пожилой гражданин
в майке.
«Цой жив. Жив Цой».
Где озёра,
и где тот Цой? –
прижимаю к стеклу
лицо.
Было – прошло.
Дни в изоляции –
воспоминания,
галлюцинации,
жизнь,
перетекшая плавно
в сны…
Может быть,
нет весны?
А заоконный мир
так же, как Цой,
живой?
Тих и безлюден двор.
Там наших дней вор:
«Дома сиди. Жди» –
сучит из жил
нить,
или весенних струй
то перепляс,
то плач?
Я надеваю плащ
и ухожу жить.
ВАМ
1
Разъединили нас не времена.
На радость лицемерным скорохватам
зазорно стало постоять за брата.
Почётно, за чужие стремена
держась,
бежать оруженосцем «друга»,
подхватывая крошки пирога.
О, как всё обращается по кругу!
Во все века – бега,
бега,
бега…
А лопнет у хозяина подпруга
иль он доест отхваченный пирог –
тогда бежать обратно со всех ног,
припомнить о пробоидах и Боге,
ребячьих играх и заботах многих,
просить приюта под родимым кровом –
враз в памяти воскресшим русским словом.
2
Вновь ТВ наполнилось слезами,
скорбными речами и свечами.
Чёрный ангел реет за плечами –
может, завтра очередь за нами…
Он-то нас никак не различает.
Что ему границы и заборы
в мире, где за кровь не отвечают
сеятели смуты и раздора.
Создают теории и веры
лицемерно-подлые в основе,
чтоб стравить, как две собачьи своры,
тех, кто прав, и тех, кто невиновен.