Наталья Храмова, хранитель музейных предметов, экскурсовод музея «Дом Мейерхольда»
«Портрет Всеволода Эмильевича Мейерхольда». 1917 год. Александр Яковлевич Головин
Ай, Моська! Знать, она сильна,
Что лает на слона!
И.А. Крылов
Я – сотрудник музея «Дом Мейерхольда». С большим интересом читаю ваш журнал. Конечно, прочла и декабрьский номер. Статья А. Крылова («Антиискусство провинции» – прим ред.) возмутила меня упоминанием в таком контексте имени Вс. Мейерхольда! Ведь те, кто не знаком с личностью и творчеством Мейерхольда, могут поверить Крылову, который сам, как мне кажется, мало знаком с творчеством великого земляка.
Я давно работаю в музее, провожу экскурсии, знаю материалы фонда (более 10 тысяч единиц, среди которых подлинные документы, письма, фотографии, личные вещи). В «Дом» приезжают люди из самых дальних уголков России, из других стран – на поклон к Мастеру. Причем, среди них не только, так сказать, творческая интеллигенция, те, кто целенаправленно интересуется жизнью и творческим наследием режиссера-новатора, но и люди, по своей профессиональной деятельности не соприкасающиеся напрямую с искусством, однако способные оценить масштаб личности великого режиссера и его вклад в развитие не только отечественного, но и мирового театра. Это и академики, и политики, и космонавты…
На страницах вашего журнала я бы хотела выразить свое отношение к личности и творчеству нашего великого земляка.
***
«Мое творчество – отпечаток смуты современности». Это слова великого советского режиссера-новатора, оказавшего огромное влияние на развитие мирового театрального искусства, Всеволода Эмильевича Мейерхольда.
Есть известная фраза: «Искусство – зеркало, отображающее действительность». Мейерхольд применительно к театру любил цитировать строки из стихотворения Маяковского: «Театр не отображающее зеркало, а увеличивающее стекло». То, что вырисовывалось под этим стеклом, современникам, как правило, очень не нравилось. (Хотя, чем же виновно зеркало, «коли рожа крива?»)
Статья А. Крылова «Антиискусство провинции» в № 4 журнала «Культура провинции» за прошлый год сильно напоминает знаменитую выставку молодых художников, весьма своеобразно «оцененную» Н. Хрущевым (и это с двумя-то классами образования!), критика Латунского из знаменитого романа «Мастер и Маргарита» и, конечно же, статью Т. Керженова о Дм. Шостаковиче и Вс. Мейерхольде. Все повторяется. Увы.
А кто вы, Александр Крылов, позволяющий себе так писать о театральном гении? Мы с вами не знали Мейерхольда-человека, Мейерхольда-режиссера, не видели его спектаклей. Что же мы можем сказать о нем?! Но мы можем «услышать» людей, знавших его, живших в одно с ним время, работавших с ним, видевших его спектакли собственными глазами.
Все они очень разные, по-разному относились к Мастеру, его творчеству. Тем интереснее, правдивее будет портрет.
Но для начала – маленькая сценка. События столетней давности. Двадцатые годы прошлого века. Голод, разруха, гражданская война. К Максиму Горькому обращается известный композитор с просьбой выдать продуктовую карточку мальчику четырнадцати лет. Горький удивлен:
– Что за мальчик?
– Музыку пишет.
– И хорошую музыку?
– Слушать не могу, но он – гений!
Этим мальчиком был Дмитрий Шостакович. Карточка была выдана.
Дмитрий Шостакович, Всеволод Мейерхольд, Владимир Маяковский
и Александр Родченко во время работы над спектаклем «Клоп».
1929 год.
Российский государственный архив литературы
***
Итак, Мейерхольд… Любимый ученик Немировича-Данченко («Мейерхольд – явление уникальное») и Станиславского. В новом театре они доверяли ему сразу крупные роли: кн. Шуйского, Ивана Грозного, Треплева… Антон Павлович Чехов нежно любил Мейерхольда; роль барона Тузенбаха в «Трех сестрах» предназначалась драматургом именно ему. Их переписка продолжалась до самой смерти писателя.
В июле 1938 года Станиславский скажет о затравленном режиссере Ю. Бахрушину: «Берегите Мейерхольда – это единственный мой наследник в театре, и не только в России». В августе того же года Станиславский умер. Оставил распоряжение, что театром после его смерти должен руководить Мейерхольд.
С. Эйзенштейн, ученик Мейерхольда, создатель уникальной советской кинорежиссуры («Броненосец «Потемкин», Иван Грозный» с Черкасовым) писал: «Я не достоин завязать сандалии на ногах Мастера». В разговоре с Анной Стэн: «Бог – Мейерхольд! И наивный, как Бог… Дитя!»
Режиссер сохранил часть архива своего Учителя, «врага народа» – по тем временам смертельно опасный поступок. И когда в 1941-м эвакуировали «Мосфильм», и было объявлено, что каждый – вместе с вещами – может занять только одно место, Эйзенштейн взял с собой чемодан с архивом расстрелянного режиссера. Какое потрясающее мужество, какая преданность Мастеру!
В. Плучек, театральный режиссер, ученик Вс. Мейерхольда: «Что бы мы ни сделали, это несоизмеримо с тем значением, которое имеет творчество режиссера»,
Евг. Вахтангов, театральный режиссер, еще в 1921 году сказал о Мейерхольде: «Какой гениальный режиссер, самый большой из доселе бывших и ныне существующих. Каждая его постановка – это новый театр. Каждая его постановка могла бы дать целое направление».
В. Шкловский, писатель, сложно относившийся к Мейерхольду: «Мейерхольд был человеком, которого любили люди, не спрашивая, любит ли он их сам. Они его ревновали».
А. Головин, художник императорских театров, автор декораций, костюмов к знаменитому «Маскараду», поставленному Мейерхольдом в Александринском театре в 1917 году: «Мейерхольд – гениальный выдумщик. Я необыкновенно счастлив, что встретил на своем пути Всеволода Мейерхольда, наши взгляды в искусстве совпали, затем и выдумки шли рука об руку, и годы совместной работы пролетели как сон волшебный». («Маскарад» шел до 1948 года, после войны – в концертном исполнении).
Всеволод Мейерхольд и Александр Головин. 1910-е
В. Пяст, поэт, друг А. Блока: «Понять Мейерхольда трудно только потому, что его трудно вместить. Все поколение было влюблено в Мейерхольда».
Максим Горький подарил Мейерхольду свою книгу со следующим автографом: «Всеволоду Эмильевичу Мейерхольду. Вы, с вашим тонким и чутким умом, с вашей вдумчивостью дадите гораздо больше, чем даете, и, будучи уверен в этом, я воздержусь от выражения моего желания хвалить и благодарить вас. Почему-то мне хочется напомнить вам хорошие и мудрые слова Иова: «Человек рождается на страдание, как искры, чтоб устремляться вверх. Вверх!»»
Ш. Схейен, историк, Голландия: «…российский театральный деятель Всеволод Мейерхольд, ставший самым значимым режиссером и новатором довоенной Европы».
Н. Соколов, художник, один из Кукрыниксов: «Несправедливость по отношению к великому артисту и режиссеру-новатору, каким был талантливейший Всеволод Эмильевич Мейерхольд, может вызывать лишь недоумение».
Г. Козинцев, советский кинорежиссер, ученик Мейерхольда, 1936 год: «Мне кажется, что советский кинематограф научился у гениальных работ Мейерхольда большему, чем советский театр».
Р. Виктюк, режиссер, 1970 год: «Всем, что умею и чего стою, обязан гениальному Учителю!»
Дм. Шостакович, из интервью: «Как вместить? Мы все…я… так много брали у Мейерхольда…»
***
Спектакли Мейерхольда потрясали. Об этом тоже очень много откликов и воспоминаний.
Александр Блок в 1906 году писал: «…зрители почувствовали веяние чуда, которым расцвела сцена, было чувство великой благодарности за искры чудес, облетевшие зрительный зал».
К. Станиславский, 1925 год: «Мейерхольд добился того в этом акте, о чем я мечтаю».
Михаил Чехов, 1926 год: «От Мейерхольда мы ждали «Ревизора», но он показал нам другое: он показал нам тот мир, полнота содержания которого обняла собой область такого масштаба, где «Ревизор» – только частица, только отдельный звук целой мелодии. И мы испугались. Мы, художники, поняли, что В.Э. Мейерхольд публично разоблачает наше бессилие в работе с осколками. Мы поняли, что форма мейерхольдовского спектакля заново складывается сама собой, подчиняясь мощному содержанию, в которое проник В.Э. Мейерхольд, и не поддается рассудочному учету, не вызывает желания перехитрить эту форму остроумием рассудка».
И. Сталин, 1927 год: «Кривляка!»
Эраст Гарин, 1929 год: «Зрительный зал заполнен до отказа. Все пространство от первого ряда до просцениума заставлено приставными стульями».
П. Пикассо, 1930 год: «Мейерхольд распахнул сцену – возник невиданный сценический простор».
И. Эренбург, 1930 год: «… он меня потряс… боялся идти на спектакль – слишком ревниво любил Гоголя. И вот я увидел на сцене все то, чем меня притягивал Гоголь: щемящую тоску художника и зрелище неизбывной, жестокой пошлости. Я знаю, что Мейерхольда обвиняли в искажении текста Гоголя, в кощунственном к нему отношении. Конечно, его «Ревизор» не походил на те спектакли, которые я видел в детстве и в молодости, казалось, текст раздвинут, но в нем не было отсебятины, все шло от Гоголя».
Б.Пастернак, Вс. Мейерхольд и А.Гладков на квартире Мейерхольда. 1936. Фотография В.И. Руйковича.
![](https://culture-province.ru/image/catalog/1_19_2021/leter_1.jpg)
Леонид Пастернак, 1932 год: «Сегодня весь день, как шалый, и ни за что взяться не могу. Это тоска о вчерашнем вечере… К великому счастью, оказывается, что Вы еще и бездонный пластик, драматург не меньший, чем режиссер, и удивительный историк, и, что важнее, историк живой и целеустремленный, то есть такой, который не может не любить родины и ее прошлого, потому что ежедневно, в лице своего дела любит часть ее живого будущего. Не могу сказать Вам, как много мне дали Ваши «Ревизор» и «Горе от ума»».
Борис Пастернак, 1928 год:
Я люблю ваш нескладный развалец,
Жадной проседи взбитую прядь.
Если даже вы в это выгрались,
Ваша правда, так надо играть.
(«Мейерхольдам», 1928)
Вс.Э. Мейерхольд и Ю.К. Олеша
А.Я. Таиров, Гордон Крэг и Вс.Э. Мейерхольд. Встреча на
вокзале в Москве. 27 марта
Вс.Э. Мейерхольд и Э.П. Гарин
Л. Вирхильо, режиссер, театральный деятель, Испания, 1934 год: «Я имел большое счастье видеть три спектакля в Вашем театре. «Даму с камелиями» я несколько раз видел в Европе… но Ваши сцены бала, сцена смерти – большое достижение на уровне гениальности. Не могу припомнить ничего, дающего столь грандиозное и точное представление… Именно такой, полагаю, должна быть подлинная выразительность».
Сосновский, из газетной статьи: «Я не очень большой поклонник театра Мейерхольда. Но мне странно слышать, когда говорят о закрытии его за убыточностью. Что же? Отдайте в аренду, пусть будут ставить фарсы, кабаре – вот вам и доход!»
Клара Цеткин: «Театр им. Мейерхольда заручился прочными симпатиями зрителя-пролетария, представителей международного рабочего движения и советской общественности… Юбилейный Комитет считает необходимым празднование пятилетней годовщины Театра».
Гордон Крэг, известный театральный режиссер, газета «Таймс», 1938 год: «… Никакой комитет – специальный или какой-либо иной – не может ничего решать относительно Мейерхольда, человека гениального: вы не можете использовать гения. Его имя и все, им сделанное, настолько значительно, что те, кто знал его и его искусство, пойму, что его имя и творчество находятся на недосягаемом уровне».
В. Фокин, художественный руководитель Александринского театра, 1992 год: «Не единожды о Мейерхольде было сказано – гений. В этом слове нет оценки или полхвалы. Это рабочее определение, профессиональное обозначение места, которое человек занимает в истории общества, в истории мировой культуры. Мейерхольд неисчерпаем, как неисчерпаема любая творческая личность, органически не способная подчинять себя общепринятым профессиональным канонам и традициям. Но именно этим качеством своего дарования он пугал, пугает сегодня и будет пугать не только чиновника от искусства, но и обывателя – каким бы высоким образованием и широкой эрудицией он ни был прикрыт».
***
Среди учеников Вс. Мейерхольда – известные режиссеры и актеры театра и кино, вошедшие в золотой фонд не только советского искусства. Пырьев, Козинцев, Александров, Эйзенштейн, Евг. Самойлов, Юткевич, Ильинский, Захава, Р. Симонов, Эр. Гарин, Плучек, Яхонтов, Штраух, Бабанова, Мартинсон, Царев, Жаров и другие.
Дмитрий Шостакович еще в 1928 году сказал, что «палата мер и весов мещанина – страшна!» Горько, что до сих пор его слова актуальны: триумф посредственности!
P.S. Хочу пригласить Александра Крылова в музей на экскурсию (вдруг не был еще!).
А Юрия Ткаченко хочется поздравить: в хорошую компанию попали!