Мария Федорова,
научный работник музея-заповедника «Тарханы»
Тарханские дали. Геннадий Сальков. Бумага, пастель.
В 1830 – 1831 годах юный Лермонтов пишет удивительное по философской глубине стихотворение, которое стоит особняком во всей его ранней лирике.
Мой дом везде, где есть небесный свод,
Где только слышны звуки песен,
Все, в чем искра жизни, в нем живет,
Но для поэта он не тесен.
«Небесный свод» не имеет границ, а это значит, что куда бы ни забросила поэта судьба, везде он чувствовал яркую «искру жизни», которая питала, давала силы для новых творений.
Мест, в которые был влюблен Лермонтов немало, и каждому он посвятил хотя бы несколько строк.
Но самые главные точки на карте его жизни – Тарханы, Москва, Санкт-Петербург, Кавказ. Все они находятся друг от друга на огромных (особенно для тех времен) расстояниях. Лермонтов преодолевал их на почтовых лошадях. Исследователи подсчитали, что таким образом он проехал свыше 41500 верст – это превышает длину кругосветного путешествия по экватору!
А если сложить время, проведеное Михаилом Юрьевичем в пути, то получится 365 дней – целый год. Не случайно поэт писал: «Право, мне необходимо путешествовать – я цыган…».
После грозы. Геннадий Сальков. Бумага, пастель.
Тарханы
Так сложилось, что свое первое и последнее путешествия Михаил Лермонтов совершил в Тарханы – пензенское имение своей бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой.
Сюда он был привезен родителями в возрасте «полугоду» ранней весной 1815 года, сюда возвратился в свинцовом гробу весной 1842-го...
В Тарханах Мишель жил до 14 лет, напитываясь силами природы, корневой мудростью крестьян, получая дворянское воспитание и образование, оттачивая свои таланты – поэтический и художественный.
Биограф Лермонтова П.А. Висковатов так оценил влияние скромного, прекрасного уголка России на мировидение будущего поэта: «Детская душа, как душа младенствующих народов, тесно примыкает к природе и, сама уходя в нее, в то же время привлекает ее к себе... Поэтому-то в памяти особенно даровитых людей на всю жизнь сохраняются поразившие их фантазию картины природы. ...И мы видим, как Лермонтов ... долго сохраняет интерес к звездам, тучам, в особенности ко всем величественным, мрачным или приветным явлениям природы, и через них знакомит нас с состоянием души своей».
Мальчик был окружен заботой и любовью. Тарханские старожилы вспоминали: бабушка «так любила своего внука, что для него не жалела ничего, ни в чем ему не отказывала».
Но он не рос баловнем. В народной памяти сохранились легенды о доброте Лермонтова-ребенка. Он горячо вступался за провинившихся крестьян, требуя от бабушки отмены наказания, однажды подарил тарханцам лес на избы и кирпич на белые печи вместо «курных», мечтал при выходе в отставку всем построить кирпичные дома.
Его приезда в Тарханах всегда ждали с нетерпением. И он любил бывать там, хотя получалось это редко.
В 1836 году, прибыв в усадьбу после семилетнего отсутствия, в отпуск, Лермонтов испытал здесь настоящий творческий взлет. За полтора месяца он сделал вольный перевод из Байрона, написал четвертый акт новой драмы «Два брата», вступление к «Тамбовской казначейше», закончил поэму «Сашка».
...И каким же скорбным был апрельский день 1842 года, когда в Тарханы привезли из Пятигорска свинцовый гроб с телом 26-летнего юноши. Он был похоронен рядом с матерью и дедом.
В том же году над могилами воздвигли фамильную часовню, которая уже в 1850-е годы стала объектом паломничества поклонников-одиночек.
Но год от года все возрастал людской поток к могиле великого поэта. В 1939 году, когда создали музей Лермонтова, доступ к гробу поэта был открыт. И так оставалось много лет, несмотря на очевидное нарушение православных канонов и тот вред, который наносило прогреваемое пространство под землей часовне, стоящей на склоне.
Нынешнее руководство музея-заповедника долгое время ратовало за восстановление первоначального состояния захоронения. И в 2014 году доступ к гробу с телом Михаила Юрьевича Лермонтова был закрыт.
Я родину люблю
И больше многих: средь ее полей
Есть место, где я горесть начал знать;
Есть место, где я буду отдыхать,
Когда мой прах, смешавшися с землей,
Навеки прежний вид оставит свой.
Москва
Почему же местом рождения Лермонтова стала Москва, хотя его родители – Мария Михайловна и Юрий Петрович – жили в Тарханах. Дело в том, что Елизавета Алексеевна настояла на переезде семьи в Москву на время беременности дочери, беспокоясь о ее здоровье.
В Москве, прямо напротив Красных ворот, в доме, принадлежащем генерал-майору Ф.Н. Толю, в ночь со 2 на 3 октября и увидел свет будущий гений отечественной поэзии.
Когда ребенку исполнилось полгода, семья отбыла в свое поместье. Вернулся в Златоглавую Лермонтов уже 14-летним подростком.
Скромный деревянный домик в стиле ампир на Малой Молчановке, который Елизавета Алексеевна Арсеньева снимала у купеческой вдовы Феклы Черновой, сохранился до наших дней. Здесь бабушка и внук прожили три года (всего же в Москве до отъезда в Санкт-Петербург они провели пять лет).
В доме всегда было многолюдно и шумно: читали, спорили, музицировали.
В 1928 году Лермонтов зачислен в четвертый класс Университетского Благородного пансиона – одного из лучших учебных заведений. Учится, как записано в характеристике, «с отличным прилежанием», обучается «разным языкам, искусствам, нравственным, математическим и словесным наукам». Он прекрасно рисует (карандашом, пером, акварелью) и пишет маслом, учится играть на скрипке и флейте, занимается фехтованием, верховой ездой и танцами. Берет домашние уроки английского языка, русской словесности и немецкой литературы.
Московский университетский благородный пансион. Неизвестный художник
В этот период Лермонтов начинает «марать стихи», по его собственному выражению. Всего за годы учебы он написал более 200 стихотворений, 17 поэм и 3 драмы, но ни одно произведение в то время не было опубликовано.
После двух лет обучения в пансионе, Лермонтов блестяще сдает экзамены и в 1830 году его зачисляют в университет на нравственно-политическое отделение, с обязательным посещением лекций по словесности.
В стенах университета царила совершенно иная атмосфера. Современник поэта К.С. Аксаков вспоминал: «Странное дело! Профессора преподавали плохо, студенты не учились, мало почерпали из университетских лекций. Но души их, неподавленные форменностью, были раскрыты, и все-таки много вынесли они из университета».
Так, однажды, по воспоминаниям П.Ф. Вистенгофа, Лермонтов вступил в полемику с профессором Победоносцевым: «Профессор Победоносцев, читавший изящную словесность, задал Лермонтову какой-то вопрос. Лермонтов начал бойко и с уверенностью отвечать. Профессор сначала слушал его, а потом остановил и сказал:
– Я вам этого не читал; я желал бы, чтобы вы мне отвечали именно то, что я проходил. Откуда могли вы почерпнуть эти знания?
– Это правда, господин профессор, того, что я сейчас говорил, вы нам не читали и не могли передавать, потому что это слишком ново и до вас еще не дошло. Я пользуюсь источниками из своей собственной библиотеки, снабженной всем современным.
Мы все переглянулись. Подобный ответ дан был и адъюнкт-профессору Гастеву, читавшему геральдику и нумизматику…».
После этого происшествия Лермонтов решил оставить университет и в 1832 году покинул любимый город. Но в Москву он вернется еще не раз, и обо всех «случившихся» там происшествиях будет писать в прозе: «…Москва – моя родина и такою будет для меня всегда; там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!».
«Много страдал», потому что виделся с отцом, разлучившись с ним по воле бабушки (она оставляла все свое имущество внуку с условием, что он будет на ее попечении, и отец не станет чинить тому препятствий), и понимал весь драматизм ситуации.
«Был слишком счастлив», потому что влюбился «в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную Варвару Александровну Лопухину», как писал его троюродный брат А.П. Шан-Гирей.
Последний раз Лермонтов посетит Москву в 1841 году перед отъездом на Кавказ и скажет Ф.Ф. Вигелю: «Ах, если б мне было позволено оставить службу, с каким удовольствием поселился бы я здесь навсегда».
Москва, Москва!.. люблю тебя, как сын,
Как русский, – сильно, пламенно и нежно!
Люблю священный блеск твоих седин
И этот Кремль зубчатый, безмятежный.
Санкт-Петербург
Переезд в Петербург – это судьбоносное событие. Здесь Лермонтов после мучительных колебаний решает избрать военное поприще. И завязывается узелок судьбы. Можно предположить: если бы не служба, не было бы ссылок на Кавказ, не было бы дуэли с Мартыновым...
И будто предчувствуя цепочку роковых событий, Лермонтов воспринимает Санкт-Петербург без восторга.
Увы! как скучен этот город,
С своим туманом и водой!..
– пишет он приятельнице С.А. Бахметьевой.
В другом письме сообщает, что они с бабушкой перебрались «на квартиру», и хотя этот дом и «прекрасный», но «со всем тем душа моя к нему не лежит; мне кажется, что отныне я сам буду пуст, как был он, когда мы въехали».
Ко всему прочему, в просьбе перевода на тот же курс, с которого он ушел в Москве, в Петербургский университет Лермонтову отказали, предложив сдавать вступительные экзамены. Эти условия юношу не устраивали, и он решительно меняет свою судьбу, поступив в Школу Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров.
В этом учебном заведении военная дисциплина и субординация были доведены до «крайней строгости». Но в свободное от занятий время царила атмосфера весьма непринужденная. Курсанты посещали друг друга, свободно общались с командованием.
Сенатская площадь. Памятник Петру I.
Лермонтов был дружен со всеми. Но, обладая способностью подмечать в каждом человеке комические и слабые стороны, он, случалось, «преследовал свою жертву» колкими насмешками и остротами, и только выведя из терпения, оставлял в покое.
Благодаря своим блестящим способностям, остроумию, Мишель невольно сделался душою компании, и был первым в кутежах, похождениях и беседах товарищей.
Но, в то же время, светская жизнь с интригами и сплетнями была чужда ему. Он не терпел неискренности, о чем писал М.А. Лопухиной: «...видел я образчики здешнего общества: любезнейших дам, учтивейших молодых людей – все вместе они производят на меня впечатление французского сада, … в котором с первого раза можно заблудиться, потому что хозяйские ножницы уничтожили всякое различие между деревьями».
Мысли и переживания Лермонтова той поры выльются в романе «Княгиня Лиговская»: «Многие жители Петербурга, проведшие детство в другом климате, подвержены странному влиянию здешнего неба. Какое-то печальное равнодушие, подобное тому, с каким наше северное солнце отворачивается от неблагодарной здешней земли, закрадывается в душу, приводит в оцепенение все жизненные органы…».
Но пройдет некоторое время, и поэт поймет, что Петербург многолик, что высший свет будто бы заслоняет истинное лицо города. Это не просто город салонов, департаментов и казарм, это очаг передовой культуры государства.
И именно здесь по воле судьбы в начале 1837 года случится еще один решительный поворот в судьбе Лермонтова – он напишет стихотворение «Смерть поэта», отозвавшись на гибель А.С. Пушкина.
За «непозволительные» стихи последует ссылка на Кавказ, откуда он вернется в 1938 году известным, вторым «после Пушкина», поэтом. «Целый месяц я был в моде и меня разрывали на части, … самые красивые женщины выпрашивают у меня стихи и хвалятся ими как величайшей победой. Тем не менее, я скучаю», – писал он М.А. Лопухиной.
Состояние поэта отразилось и в стихах.
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски,
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки –
Наружно погружась в их блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
В 1840 году за дуэль с сыном французского посланника Эрнестом де Барантом Лермонтов отправляется во вторую ссылку на Кавказ. Он вернется в Петербург на короткое время, в отпуск, в январе 1941 года, чтобы испросить разрешения на отставку. Не получив положительного ответа, покинет северную столицу уже навсегда.
Кавказ
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой:
Они меня в младенчестве носили
И к небесам пустыни приучили…
Кавказ был знаком Лермонтову с детских лет. «Он был с детства очень слаб здоровьем, почему бабушка раза три возила его на Кавказ, к Минеральным водам», – вспоминал троюродный брат Лермонтова А.П. Шан-Гирей.
Удивительной красоты кавказская природа и характеры горцев произвели чарующее впечатление на будущего поэта. На Кавказе он вспоминал о матери, там испытал первую детскую влюбленность.
Вновь Кавказ принял поэта в 1837 году уже поручиком Нижегородского драгунского полка. В первой ссылке за «непозволительные стихи» ему не пришлось испытать себя в сражениях. «Я приехал в отряд слишком поздно, – писал он другу, – слышал только два-три выстрела».
Испытать себя «в настоящем, горячем деле под чеченскими пулями» Лермонтову пришлось двумя годами позже, в 1840 году, во время второй ссылки.
В первом же своем «горячем деле» он обратил на себя внимание начальника отряда «расторопностью, верностью взгляда и пылким мужеством», следствием чего стало новое задание.
Ему была поручена команда охотников, по словам самого поэта, «нечто вроде партизанского отряда», доверить управление которой можно было не всякому. Люди там собрались отчаянные – всех племен и верований, встречающихся на Кавказе, были и такие, что и сами забыли, откуда родом. Профессионалы войны, для которых опасность, удальство и лишения были привычным делом. Огнестрельное оружие они презирали и резались только шашками да кинжалами.
Прежним их командиром был Руфин Дорохов – человек легендарной храбрости. Кстати, именно он одним из первых оценил воинскую отвагу поручика Лермонтова: «Славный малый – честная прямая душа … он пылок и храбр».
По ранению выбывший из строя, Дорохов увидел себе замену в Лермонтове, и его мнение совпало с выбором не менее храброго генерал-лейтенанта Галафеева. Через месяц тот отмечал в наградной характеристике: «Нельзя было сделать выбора удачнее. Всюду поручик Лермонтов, везде первый подвергался выстрелам хищников и во всех делах оказывал самоотвержение и распорядительность выше всякой похвалы. Его всесторонняя одаренность и успешно перенятые у противника боевые качества партизанского отряда обеспечили действиям максимальный эффект».
Бештау близ Железноводска. Рисунок Лермонтова. Бумага, карандаш. 1837
Для членов своего отряда Лермонтов за короткий срок стал непререкаемым авторитетом. Он ел с ними из одного котла, спал на голой земле, разделял все тяготы боевого похода. «Может быть, когда-нибудь я засяду у твоего камина и расскажу тебе долгие труды, ночные схватки, утомительные перестрелки, все картины военной жизни, которых я был свидетелем», – пообещал он другу после выполнения задания.
Но успел рассказать лишь об одном сражении, самом страшном в его военной биографии – у речки Валерик, которую горцы называли «рекой смерти». Рассказал по-мужски скупо, без подробностей, но они читаются в каждом предложении его письма: «Нас было всего 2000 пехоты, а их до 6000; и все время дрались штыками. У нас убыло 30 офицеров и до 300 рядовых, а их 600 тел осталось на месте… В овраге … час после дела пахло кровью».
В том бою, длившемся «6 часов сряду», ему было поручено наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять о ее продвижении. Это «было сопряжено с величайшею для него опасностью», так как, не имея возможности укрыться, он служил хорошей мишенью для умевших отлично стрелять горцев. Но поручик Лермонтов «исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших солдат ворвался в неприятельские завалы». По свидетельству очевидцев, его воинская отвага вызывала уважение даже у бывалых кавказских джигитов.
Но погибнуть Лермонтову было суждено не от вражеской пули...
Находясь на военной службе на Кавказе, Лермонтов не расставался с записными книжками. В 1841 году он пишет целый ряд стихотворений: «Сон», «Утес», «Тамара», «Свиданье», «Листок», «Морская царевна», «Пророк». Будто бы в предчувствии скорой гибели в этот же период рождается стихотворение «Выхожу один я на дорогу...».
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
Красота всех мест, где побывал Лермонтов, соединилась с его поэзией и судьбой. Кажется, даже дуэль с Мартыновым не случайно состоялась у подножия горы Машук, ведь ее название связано с горской легендой о прекрасной девушке Машуко, плачущей об убитом старым Эльбрусом женихе Тау.
Здесь было суждено поэту последний раз взглянуть с Земли на небесный свод, который так привлекал его внимание, был таким понятным с самого детства по воспоминаниям о том, как ангел нес его душу на Землю...
Отсюда начался его путь в горний мир, из которого, мы верим, этот Титан духа, по выражению Даниила Андреева, продолжает творить над нами и в нас.