Окончание, начало в №2(2)
Георгий Савицкий. «Встреча Пушкина с Дантесом в Летнем Саду». 1937 год.
«Поэты с их призванием не могут жить в параллель с обществом, они так не созданы.
Им нужно сотворить себе новый парнас для жительства. Иначе они наткнутся на пулю,
как Пушкин и Грибоедов, или того еще хуже, на насмешку!»
Павел Бестужев
Пушкина давили материальные проблемы. 21 сентября 1835 года он писал Натали: «Чем нам жить будет? Царь не позволяет мне ни записаться в помещики, ни в журналисты». Одни выезды Натали в свет обходились в 15 тысяч рублей в год. Она жила «по понятиям» света, по законам придворного мира. 18-летняя бесприданница, не обремененная ни интеллектом, ни образованностью, кроме знания французского и умения танцевать, не имеющая никакого представления о нравах и традициях светского общества, – вот сознательный выбор Пушкина.
Е.Н. Мещерская-Карамзина писала княжне М.И. Мещерской: «Наталья Николаевна виновна только в чрезмерном легкомыслии, в роковой самоуверенности и беспечности. В сущности, она сделала только то, что ежедневно делают многие из наших блистательных дам, но она не так искусно умела скрыть свое кокетство, и что еще важнее, она не поняла, что ее муж иначе был создан, чем слабые и снисходительные мужья этих дам». Да и могла ли 18-летняя девушка, молодая провинциалка, выросшая на нравах помещичьего быта российской глубинки, иметь какой-то иной взгляд на морально-этические устои придворного мира? Да и были ли они, эти устои? Она чувствовала себя счастливой, что была допущена в святая святых. Какой простодушной искренностью дышат ее слова княгине В.Ф. Вяземской в ответ на ее предупреждения и на ее вопрос, чем может кончиться вся эта история с Дантесом! «Мне с ним (Дантесом) весело. Он мне просто нравится, будет то же, что было два года сряду». Пушкин начинает вразумлять супругу с 1833 года, когда еще Дантеса и в помине не было: «Ты, кажется, не путем искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона…». «Не кокетничай с государем…». «…К хлопотам, неразлучным с жизнью мужчины, не прибавляй беспокойств семейных, ревности… не говоря об измене». «… ты кого-то довела до такого отчаяния своим кокетством и жестокостью, что он завел себе в утешение гарем из театральных воспитанниц. Нехорошо, мой ангел: скромность есть лучшее украшение вашего пола». Эти письма, несмотря на обидный тон, Наталья сохранила. А ее старшая дочь от второго брака Александра Петровна Арапова пишет: «Только женщина, убежденная в своей безусловной невинности, могла сохранить их». Павел Бестужев – брату Александру: «Пушкин сделал ошибку, женившись, потому что остался в этом омуте большого света. Поэты с их призванием не могут жить в параллель с обществом, они так не созданы. Им нужно сотворить себе новый парнас для жительства. Иначе они наткнутся на пулю, как Пушкин и Грибоедов, или того еще хуже, на насмешку!»
А вот что рассказывал А.В. Трубецкой об отношении Пушкина к Дантесу: «Дантес ухаживал за Наташей, как и за всеми красавицами… Пушкин вовсе не ревновал… ему Дантес был противен своею манерою, несколько нахальною, своим языком, менее воздержанным с дамами. Манера Дантеса просто оскорбляла его… Натали, как набитая дура, не умела прекратить свои невинные свидания с Дантесом». Конец февраля 1836 года – настроение у Пушкина отвратительное, реальные обиды непропорционально преувеличивались его вспыльчивостью. Весной 1836 года он послал три довольно бессмысленных вызова на дуэль: Князю Николаю Репнину, графу Владимиру Соллогубу и сотруднику МИД Семену Хлюстину. Ни одна не состоялась. Конечно, Пушкин был вхож в высший свет, являлся его частью по родословной и по воспитанию. Но у него были не простые отношения со светом.
Игорь Сидоров, член Пушкинской комиссии ИМЛИ РАН: «Он болезненно переживал определенное третирование со стороны аристократического бомонда, как потомка арапа по материнской линии и как литератора. Те же собратья по перу, которые находились ближе к демократическому дискурсу, наоборот, подтрунивали над его стремлением стать своим в свете. В Москве Белинский лил слезы над талантом Пушкина, оплакивая скудные и неизбежные сумерки Аполлона. А 16 ноября, когда расстроилась первая назначенная дуэль и предстояла помолвка с Катрин Гончаровой, Дантес сказал единственные неласковые слова о Натали: «Она кокетка». Натали, узнав об отношениях ее сестры и Дантеса, возмущенно сказала, что этот брак не что иное, как «подачка». В ответ на доставленный Пушкину 4 ноября 1836 года «патент на звание рогоносца», поэт вызывает Дантеса на дуэль, и тут «оказалось», что Дантес был влюблен не в Натали, а в ее сестру Екатерину. Давно уже сам закаленный в делишках света, Пушкин, казалось бы, переиграл всех, и отзывает дуэльный вызов и категорически настаивает на скорейшей женитьбе свояченицы и Дантеса».
Из книги итальянской пушкинистки Серены Витале «Пушкин в западне», вышедшей в России в 2008 году: «Клеветнически уравнивая жену Нарышкина и жену Пушкина (в Дипломе рогоносца): первая – любовница царя Александра; последняя, – возможно, царя Николая, – он (автор Диплома), таким образом, предполагал столь же клеветническое уравнивание мужей: первый вместе с рогами охотно принимал титулы, привилегии и невероятное богатство, последний, поэт, благодаря обаянию красивой жены, возможно, обретал милости царя… Нет никакого свидетельства – ни одной записи в дневнике, в мемуарах, ни одного намека, сплетни,- в пользу подозрения, будто Наталья Николаевна имела связь с царем (при жизни Пушкина). Но не было никакой тайны в том, что Николай I выделял ее среди дам Аничкова дворца». 4 января 1837 года (а свадьба Екатерины и Дантеса состоялась десятого января) Бенкендорф передал Пушкиной денежное пособие, из фонда императора, на свадебный подарок молодым Геккернам от семьи Пушкиных, чем еще раз уязвил самолюбие поэта. Пушкин же своих новых навязанных родственников в упор не видел. Как же закипала арапская кровь поэта, когда вся семья собиралась вместе, на каком-нибудь из многочисленных балов? А Дантес и после свадьбы продолжал ухаживать за женой Пушкина, думая, что берет реванш за позорное для него согласие на отказ от дуэли и женитьбу на небогатой и некрасивой сестре Натали. Зная страстный и нетерпеливый характер Пушкина, можно только удивляться тому, что он так долго выдерживал роль созерцателя.
Сразу после же этой свадьбы поэт говорит графу Соллогубу: «С сыном покончено… Вы мне теперь старичка подавайте». За два дня до дуэли Пушкин пишет оскорбительное письмо приемному отцу Дантеса барону Геккерну, не сомневаясь, что все мерзости идут от него, и дуэль становится неизбежной. В нем он сравнивал адресата с бесстыжей старухой-сводней, а его приемному сыну вменял заболевание сифилисом, трусость и подлость. Через две недели после свадьбы Екатерины Гончаровой, за 17 дней до дуэли с Дантесом, произошло роковое свидание женатого Дантеса с Натали на квартире интриганки Полетики. По воспоминаниям Александры Араповой, первой дочери Пушкиной от второго брака, свидание c Дантесом произошло в конце января 1836 года на квартире Полетики, жены сослуживца Дантеса, а охранял место встречи еще один сослуживец, будущий муж Натали, Петр Ланской.
Кстати, уже упоминавшаяся книга Серены Витале «Пушкин в западне», написана на основе писем Дантеса его приемному отцу, и предоставленных лично автору из семейного архива Геккеренов. Итальянка доказывает, что злополучное свидание произошло 2 ноября, а, как известно, «Диплом» рогоносца был получен Пушкиным 3 ноября. И академик, ученый с мировым именем, Николай Петраков, автор сенсационных книг о причинах дуэли и гибели Пушкина, буквально взорвал установившуюся в пушкинистике версию тех трагических обстоятельств своей книгой «Пушкин целился в царя» (Москва, 2015 год), выдвигая версию, что автор оскорбительного «Диплома» – сам поэт. Якобы, Пушкин, уже весьма искушенный в придворных интригах, таким образом, выставил на всеобщее обозрение неприглядную роль императора во всей этой истории. Хотя, с другой стороны, для нравов того времени это отнюдь не было чем-то необычным. Уже в XX веке в секретном архиве Третьего отделения был найден документ, решительно реабилитирующий голландского посланника. Если принять версию Серены Витале, Геккерн единственный раз видел злополучный «Диплом», экземпляр которого показал ему министр внутренних дел Нессельроде. Кстати, Катрин Дантес (Гончарова) знала о дуэли, но сестру или не захотела, или не сочла нужным предупредить. Сохранилась ее записка своей подруге Марии Валуевой: «Наши предчувствия оправдались. Мой муж только что стрелялся с Пушкиным; Слава Богу, рана моего мужа совсем не опасна, но Пушкин ранен в поясницу. Поезжай, утешь Натали». Последний раз в жизни сестры виделись, когда после смерти Пушкина Натали переезжала в деревню. На последнем свидании с родными Екатерина не хотела признать вины ни за собой, ни за Геккернами. Встреча эта стала прощанием двух сестер: Натальи Николаевны Пушкиной и Екатерины Николаевны Дантес. Больше они никогда не увидятся. Состоялось прощание без прощения.
Жорж Шарль де Геккерн Дантес.
Портрет неизвестного художника. Екатерина Гончарова.
А ведь еще месяц назад, 10 января, именно в этом доме Екатерина Гончарова надевала подвенечное платье, отсюда она уезжала венчаться с Дантесом. Пушкин на венчании не был, а Натали, по его распоряжению, сразу пришла домой, не оставшись даже на ужин. Пушкин отвечал сухо, что, невзирая на родство, он не желает иметь никаких отношений между его домом и г. Дантесом. Екатерина Дантес де Геккерн родила четверых детей и умерла в 34 года от послеродовой горячки. Интересно, что до конца своих дней Дантес хранил верность Екатерине. Он так больше никогда и не женился, воспитывал детей, радовался внукам и дожил до 83 лет.
Расплата за убийство Пушкина настигла Дантеса неожиданно: одна из его дочерей увлекалась творчеством русского гения и дошла до помешательства, узнав, что ее родной отец стал убийцей поэта. Девушка до самой смерти проклинала его за это.
Спустя многие годы, Натали напишет: «Я не переставала строго испытывать свою совесть, и единственный поступок, в котором она меня уличает,- это согласие на роковое свидание… Свидание, за которое муж заплатил своей кровью, а я счастьем и покоем своей жизни. Бог свидетель, что оно было столь же кратко, сколько невинно». Уже, будучи женой другого, на протяжении всей своей жизни Наталья Николаевна по пятницам, то есть, в день кончины Пушкина, облачалась в траур и соблюдала строгий пост. Можно, наверное, сказать что,, выходя замуж за Ланского, она не перестала ощущать себя вдовою Пушкина. Игорь Cидоров: «За Натальей Дантес ухаживал, скорее всего, не просто, как за красивой женщиной, но также из соображений светского престижа. Сильно сомневаюсь, что у него имелась специальная задача наставить рога великому поэту. Впрочем, француз не был трусом и вряд ли сделал бы предложение влюбленной в него Екатерине, фрейлине императрицы, только из страха получить смертельную пулю. Ему и его высокому покровителю такая дуэль представлялась исключительно невыгодной: она серьезно осложняла дальнейшую российскую карьеру обоих». Думается, это и есть главная аргументация непричастности обоих Геккернов к подметному письму. Образ Дантеса получил свое полное завершение. Он оказался совсем не похожим на облик человека, способного на глубокие искренние чувства, на решительные благородные поступки. При первой опасности, нависшей над его карьерой, быстренько вступает в брак с родной сестрой «дамы сердца». Дантес впоследствии сделал блестящую политическую карьеру. Вначале Жорж стал депутатом, после мэром Сульса. Вступив в партию Наполеона III, он дослужился до должности сенатора (Луи Бонапарт не забыл о верном помощнике, придя к власти после переворота). Будучи мэром французского города Сульса, барон передавал конфиденциальные сведения от будущего императора Луи Наполеона Николаю I во время его неофициального визита в Потсдам.
Горбов А.А. «Дуэль
А.С.Пушкина с Ж. Дантесом».
А 1 марта 1881 года русский посол в Париже князь Николай Орлов в шифрованной телеграмме министру иностранных дел России написал следующее: «Барон Геккерн Дантес сообщает сведения, полученные им из Женевы, как он полагает, из верного источника: женевские нигилисты утверждают, что большой удар будет нанесен в понедельник». Речь шла о покушении на императора Александра II Освободителя. Бибикова Е.Н.: «В Париже доживал свой век престарелый Дантес, с дочерью Бертой Вандаль. Бабушка Наталья Николаевна не виделась больше с сестрой Екатериной. Последняя недолго прожила, была, как и бабушка, слабого здоровья и рано умерла, приняв католичество. Она оставила маленькую дочь Берту, отец не женился, и не расставался с дочерью. Умер в преклонном возрасте. Берта была замужем за богатым фабрикантом Вандаль и тоже рано овдовела, жила с отцом и воспитывала сына в строго католическом духе. Они жили в роскошном особняке. Дантес был красивый старик: лысый, с правильными чертами лица. Его возили в кресле. Нас возили к ним, и сынок Берты приходил к нам в Пасси (предместье Парижа) со своим гувернером – католическим пастором. Он был старше меня на 7 или 8 лет. Тетя Берта была живая, энергичная француженка, хлопотала на похоронах отца и часто нас навещала. Дантес нигде не служил, бывал в самых аристократических домах старой парижской знати Сен-Жерменского предместья, хотя дочь его вышла за фабриканта».
Жизнь после Пушкина
«Ты ни в чем не виновата», – поэт повторял это почти двое суток на смертном одре! Многие историки приводят этот факт, как главное доказательство того, что царь не сумел сделать Натали своей любовницей при жизни Пушкина. Зачинатель пушкиноведения П.И. Бартенев писал: «Насколько далеко ушел в своих ухаживаниях за Пушкиной Николай I при жизни поэта, мы не знаем; вероятно, дело ограничивалось пока лишь одним флиртом». И если после смерти мужа у Натали какие-то отношения с царем имели место, то это уже другая история. Барон Модест Корф, друг Пушкина по лицею, записал в своем дневнике 28 мая 1844 года: «После 7 лет вдовства вдова Пушкина выходит за генерала Ланского… ни у Пушкиной, ни у Ланского ничего нет, и свет дивится этому союзу голода с нуждою. Пушкина принадлежит к числу тех привилегированных молодых женщин, которых государь удостаивает иногда своим посещением. Вследствие этих визитов, или просто случайно, Ланской был назначен командиром Конногвардейского полка». И совершенно беспрецедентный случай. Император заказал придворному живописцу Гау портрет Натальи Николаевны, и по его распоряжению этот портрет поместили в полковом альбоме. И еще маленький штришок – после кончины царя, на внутренней крышке его часов обнаружился портрет прелестной вдовы.
Конопацкая Г.П. «Смерть А. С.
Пушкина». 1946 год.
Царские кнут и пряник
Император писал умирающему поэту: «Если Бог не приведет нам свидеться на этом свете, то прими мое прощение и совет исполнить долг христианский: исповедайся и причастись, а о жене и о детях не беспокойся: они будут моими детьми, и я беру их на свое попечение».
Число приходивших проститься с Пушкиным было так велико, что цифры назывались самые разные, вплоть до 50 тысяч человек. Софья Николаевна Карамзина: «Народ обманули: сказали, что Пушкина будут отпевать в Исаакиевском соборе, – так было означено и на билетах, а между тем тело было из квартиры вынесено ночью, тайком, и поставлено в Конюшенной церкви». Граф А.X. Бенкендорф – своему помощнику, управляющему III Отделением Александру Николаевичу Мордвинову: «Я только что видел Императора, который приказал сказать Вам, чтобы Вы написали Псковскому губернатору: пусть он запретит для Пушкина все, кроме того, что делается для всякого дворянина; к тому же, раз церемония имела место здесь, не для чего уже ее делать».
Дня через три после отпевания Пушкина увезли тайком в его деревню на простой телеге. Вот так, в обернутом рогожей гробу, покрытом соломой, добирался великий поэт до места своего последнего пристанища. Суетное прощание и тайное погребение – вот красная цена «участливому вниманию царя…». Вдове назначено единовременное пособие в 10 тысяч, все имение выкуплено в Опекунском совете, и государь принял на себя уплату всех его долгов (до 45 тысяч рублей). Ей и дочерям до замужества назначалась ежегодная пенсия в 1500 рублей. Такая же ежегодная пенсия была определена сыновьям до зачисления в Пажеский корпус. Сочинения Пушкина на казенный счет будут напечатаны, и сумма отдается детям в рост. Известно, что по возвращении в Петербург (ноябрь 1838 года) Наталья Николаевна была милостиво принята не только императрицей Александрой Федоровной, но и сам Николай I однажды заехал к ней справиться о ее здоровье и здоровье ее детей. Через 10 лет после последней встречи с Пушкиным император писал: «Под конец жизни Пушкина, встречаясь часто в свете с его женою, которую я искренне любил и теперь люблю как очень добрую женщину,… я советовал ей быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастья мужа, при известной его ревнивости. Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. «Разве ты мог ожидать от меня другого?» - спросил я. «Не только мог, – ответил он, – но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моей женою». Многие исследователи расценивают слова поэта предостережением самодержцу – «скорее смерть, чем потеря чести».
А.С. Суворин: «Николай I велел Бенкендорфу предупредить дуэль. Но жандармы были посланы в Екатерингоф вместо Черной речки. На одном из балов, в 1843 году, Николай I поставил вдову перед императрицей, сказав во всеуслышание: «Смотрите и восхищайтесь!» Александра Федоровна послушно навела лорнет на нее и со своей доброй чарующей улыбкой, ответила: «Да, прекрасна, в самом деле, прекрасна! Ваше изображение таким должно бы было перейти потомству!» Император поспешил исполнить желание, выраженное супругою. Тотчас после бала придворный живописец написал акварелью портрет Натальи Николаевны в библейском костюме для личного альбома императрицы. По ее словам, это вышло самое удачное изображение. Вероятно, альбом этот сохранился и теперь в архиве Аничковского дворца, но никому из детей не привелось его видеть». Сверх того, повелено напечатать все сочинения Пушкина на иждивение кабинета, и пользу от продажи сей предоставить также семейству.
А.Х. Бенкендорф – шеф жандармов: «В начале сего года умер, от полученной им на поединке раны, знаменитый наш стихотворец Пушкин. Пушкин соединял в себе два единых существа: он был великий поэт и великий либерал, ненавистник всякой власти. Осыпанный благодеяниями государя, он, однако же, до самого конца жизни не изменился в своих правилах, а только в последние годы жизни стал осторожнее в изъявлении оных. В сем недоумении и имея в виду отзывы многих благомыслящих людей, что подобное, как бы народное изъявление скорби о смерти Пушкина, представляет некоторым образом неприличную картину торжества либералов, высшее наблюдение признало своею обязанностью мерами негласными устранить все сии почести, что и было исполнено». Ознакомившись с отчетом Бенкендорфа, Николай I наложил резолюцию: «Весьма удовлетворительно и читал с большим удовольствием».
Приступая к написанию данного материала, я попытался собрать только заслуживающие доверия факты, понимая, что мы и Пушкина, и Натали любим давно и надолго, а значит – не разлюбим никогда!