Сергей Шишлов

Фотография гостиницы «Гранд-Отель». Из архива Игоря Шишкина.

Нет смысла доискиваться, где и когда в мире появился первый концентрационный лагерь, так как пункты изоляции той или иной категории людей существовали с древнейших времен. Можно лишь фиксировать сам термин «концлагерь». Кажется, именно так назывались английские пункты заключения в годы англо-бурской войны (рубеж веков, юг Африки). И именно так называла свое с матерью место заключения в Пензе яркая представительница местной аристократии Варвара Андреевна Оппель (умерла в 1989 году), моя добрая московская знакомая. Родственные связи Варвары Андреевны говорят о многом: праправнучка последнего Чемоданова, гвардии прапорщика, потомка пензенского воеводы Ф.И. Чемоданова, основавшего в конце XVII века в Засурье село Чемодановку; праправнучка и двоюродная правнучка саратовского и пензенского губернаторов Панчулидзевых; двоюродная праправнучка сына пензенского губернатора, знаменитого русского мемуариста Ф.Ф. Вигеля; правнучка первого историка Войны 1812 года адъютанта М.И. Кутузова генерал-лейтенанта А.И. Михайловского-Данилевского, женатого на дочери Чемоданова; внучка председателя Русского музыкального общества композитора А.А. Оппеля и племянница выдающегося русского военного хирурга генерала В.А. Оппеля; падчерица мокшанского уездного предводителя дворянства полковника Н.А. Арапова, внука пензенского губернского предводителя генерал-лейтенанта А.Н. Арапова и сына крестника Александра II гофмейстера А.А. Арапова (имения: села Бессоновка и Проказна, деревня Екактериновка); дочь земского начальника А.А. Оппеля (Нижнеломовский уезд) и смолянки Н.В. Панчулидзевой. Матери Варвары Андреевны принадлежало имение при селе Круглом Петровского уезда Саратовской губернии, отцу – два имения в Пензенском и Нижнеломовском уездах. Как классово чуждых элементов Варвару Андреевну с матерью Натальей Владимировной в 1918 году арестовали, и заперли в одном из номеров гостиницы «Гранд отель» на Московской улице (в советские годы здание ресторана «Волга»). Гостиница эта, по словам Варвары Андреевны, во время их задержания официально именовалась концентрационным лагерем. В 1910-х годах супруги Араповы с дочерью жили в Москве, Варвара училась в гимназии, а в тревожную осень 1917 года приехали в Проказну – свое обычное летнее местопребывание, имение гофмейстера Арапова. Его жена приходилась Варваре Андреевне Оппель родственницей по матери через Вигелей. Зимой 1918 года имение было конфисковано, и обитатели просторного проказнинского дома уехали, благо пока никто не препятствовал, в Пензу, потеряв почти все свое имущество, среди которого самой примечательной вещью был, несомненно, портрет В.Д. Римской-Корсаковой (свойственницы Варвары Андреевны) работы живописца императоров и королей Ф. Винтерхальтера. Ныне портрет украшает Пензенскую картинную галерею. Весело жилось в Проказне Варваре Оппель. Девушку с большим черным бантом знали все машинисты Рязано-Уральской железной дороги. На определенной дистанции между ними и юной всадницей на прекрасном скакуне устраивались состязания, за которыми с восторгом наблюдали пассажиры поездов и окрестные жители, и часто всадница обгоняла паровозы. Теперь же, не имея возможности выехать за границу, нужно было как-то выживать. Старик-гофмейстер не выдержал удара судьбы, умер в 1918 году. Хоронили тайно, без объявления имени покойного, в гробу, обитом для маскировки «под революцию» дешевой красной материей, из-за боязни, что беснующиеся люмпен-пролетарии сорвут похороны, выбросят покойного из гроба. Могила гофмейстера Арапова в Троицком женском монастыре не сохранилась, равно как и все другие захоронения. Варвару Андреевну и ее мать из узилища вскоре отпустили. Наталья Владимировна умерла в начале 80-х годов 102-х лет от роду, сохранив до глубокой старости, как и ее дочь Варвара, ясный ум и твердую память. Отчим же Варвары Андреевны Николай Александрович Арапов в 1918 году погиб. Естественно, по приезде в Пензу он ходил по городу не в полковничьем мундире. Обрядился в мужицкую одежду. Выдал его проказнинский кучер. Н.А. Арапов стал жертвой красного террора: расстрелян в Пензенской тюрьме в числе ста заложников. Зачем арестантов держали на виду у всех в самом центре города? Была же и тюрьма на северной окраине, и другие укромные места для содержания неугодной советской власти граждан. Дело в том, что в «Гранд отель» брали лишь состоятельных жителей, за которых от них самих, их родственников и друзей можно было получить приличный выкуп. И чтобы люди долго не сопротивлялись, их нужно было запугивать, афишируя разбой, творимый чекистами и их сподручными. В бывшем здании «Гранд отеля» на углу Московской и Рождественской (М. Горького) цело помещение (4-6 оконные проемы со стороны М. Горького), где вели допросы, арестантов били и унижали. И хотя для приличия окна этого помещения были прикрыты, все-равно несущиеся оттуда крики дознавателей и истязаемых были отчетливо слышны, что являлось весомым аргументом для людей с воли не тянуть время со сбором выкупных денег и драгоценностей. За кого выкуп поступал быстро, тех даже и не мучили, мило даже с ними разговаривали, ведь не сталинские еще были времена. Среди названного сорта дознавателей в первые годы советской власти повсеместно встречались и субъекты с неплохим образованием, что предполагало их более или менее культурное поведение, тогда как уже к концу 30-х годов в ходе сталинских чисток они повывелись – кто морально (озверели от «лучшей и веселой жизни»), а кто физически (уничтожены). Примечательно, что в послеперестроечные годы ни одно из заведений-арендаторов (кафетерии, косметический кабинет) в пыточном помещении не прижились, тогда как в других помещениях первого этажа дела идут хорошо. Возможно, в бывшем пыточном помещении до сих пор не изжита отрицательная биоэнергетика?