В апреле 2019 года московским коллекционером Николаем Разливовым были переданы в Пензенский музей Русской Армии* уникальные документы и редкие периодические издания начала ХХ века. При разборе «материалов 121-го пехотного Пензенского, генерал-фельдмаршала графа Милютина полка», привлек внимание потемневший от времени пакет с фотографиями. Он принадлежал одному из офицеров, Константину Ивановичу Рябцеву…
Человеку, широко известному в узких кругах (историков) тем, что именно он «запустил машину террора в Октябре 1917 года».
Великая Октябрьская революция, как известно, победила «бескровно» и венчалась «мирным шествием Советской власти» от Москвы и «самых до окраин».
Собственно говоря, вооруженного восстания в октябре
Видимо, «заказчики революции» – как немцы, так и «союзники» – спешили поскорее добить зашатавшуюся Российскую империю. Для этой миссии больше подходили такие радикалы, как Ленин и Троцкий.
Октябрьская эйфория длилась не долго, ее сменил «красный», «белый», «зеленый» террор разгоревшейся Гражданской войны.
Волей обстоятельств именно Рябцев стал тем, кто «бросил первый камень».
На тему террора в последние десятилетия высказано множество
мнений. Мимо одного из них невозможно пройти, ведь принадлежит оно яркому
маститому писателю Владимиру Солоухину.
В книге «При свете дня» (
Фантазия для писателя – штука необходимая, но здесь она противоречит известным фактам. Действительно, министров в ночь на 26 октября арестовали и сопроводили, для их же безопасности, в Петропавловскую крепость. Упрямый факт в том, что дня через три арестанты живыми и невредимыми были отпущены «на все четыре стороны».
Восемь (из 17-ти) бывших министров из последнего состава Временного правительства сразу уехали за границу. Эмигранты, включая присоединившегося позже А. Керенского, дожили до весьма почтенного возраста и «спокойно умерли в своих постелях». Исключением здесь явился лишь Сергей Третьяков: он во Франции работал на ОГПУ против РОВСа, позднее был арестован гестапо и в 1944 году расстрелян.
По-разному, часто драматично, складывались судьбы «министров- капиталистов», оставшихся в СССР. Они с разной степенью успешности интегрировались в новую реальность и в новую власть.
Бывший военный министр Александр Верховский сделал карьеру в Красной Армии. Кузьма Гвоздев (бывший министр Труда) стал зампредседателя ВСНХ СССР. Другие – успешно обитали в Госплане и иных «партийно-хозяйственных» сферах. Некоторые из них погибли под «катком политических репрессий» конца 30-х годов (в том числе, был расстрелян профессор Военной академии им. М. Фрунзе, комбриг А. Верховский). Иных же «миновала чаша сия»: профессором Ленинградского медицинского института стал бывший министр народного просвещения Сергей Салазкин; Александр Ливеровский (бывший министр путей сообщения) во время блокады Ленинграда был одним из создателей «Дороги жизни» по льду Ладожского озера. Его наградили медалью «За оборону Ленинграда», орденами Красной Звезды, Ленина и Трудового Красного Знамени…
Как видим, в их судьбах было все, кроме пресловутой «солоухинской баржи».
Но вернемся к герою нашего повествования.
Константин Иванович Рябцев родился в мае 1879 года в селе Гусь-Парахино Касимовского уезда Рязанской губернии. Отец и деды его были священнослужителями в рязанской глубинке. Сам Рябцев тоже пошел было по этой стезе: окончил три курса Рязанской духовной семинарии, но в 1900 годах бросил учебу и вступил вольноопределяющимся в 17-й Туркестанский стрелковый полк. В 1904-м, окончив Тифлисское пехотное юнкерское училище, был выпущен подпоручиком в 121-й пехотный Пензенский полк. С полком прошел Русско-японскую войну.
В 1912 году штабс-капитан К. Рябцев окончил Императорскую Николаевскую военную академию и был прикомандирован к своему полку. Константин Иванович, в основном, на штабных должностях, прошел Первую мировую, или, как тогда говорили, Великую войну. Февраль 1917 года подполковник Рябцев встретил начальником штаба 31-й пехотной дивизии. Революция взметнула его ввысь: командующий Московским военным округом А. Верховский вытребовал его с фронта в Москву и назначил начальником штаба округа.
Через месяц, в августе 1917-го, генерал Л. Корнилов был отстранен от должности Верховного главнокомандующего и объявлен «врагом революции».
В начавшемся противостоянии Верховский и Рябцев поддержали Керенского... К сентябрю мятеж был подавлен и полковник А. Верховский назначен Военным министром Временного правительства. Место командующего войсками Московского военного округа занял его протеже – полковник К. Рябцев.
Александр Верховский.
Стремительный взлет Рябцева к вершинам военной власти произошел не столько по его деловым или служебным талантам, но, скорее, по знакомству с Верховским. Сблизились они, видимо, когда в одно время учились в Николаевской военной академии. Оба они были эсерами, оба – людьми одной «системы», точнее «антисистемы» (в том смысле, как понимал этот термин Лев Гумилев).
К 1917 году все те, кто ненавидел исторически сложившуюся «систему Русской цивилизации», объединились для «последнего решительного боя».
Желая перестроить неправильный, с их точки зрения, мир, в одном слаженном хоре запели генералы и политики, революционеры и сектанты, декаденты и либералы, мистики всех толков и оттенков… («имя им – Легион»).
Удивительный эпизод вспоминал Георгий Иванов: «Летом 1917 года в богемной «Бродячей собаке» за одним столиком сидели Колчак, Савинков и Троцкий***» (Г. Иванов «Петербургские зимы»).
Важным функционером одной из самых влиятельных сект этой антисистемы, был и Константин Рябцев. Он был «приверженцем учения (отлученного от Церкви) графа Льва Толстого». Вел большую организационную работу, активно печатался в издаваемом В. Чертковым журнале «Голос Толстого».
Ох, уж эти «гуманисты и филантропы», готовые в любой миг «благословить» террор и самые кровавые зверства. Невольно вспоминается октябрь 1993 года и печально известное «Письмо 42-х», после которого Москва «умылась кровью»…
В Москве октября 1917 года, в отличие от Петрограда, ликование было не столь единодушным. Недовольные захватом власти большевиками стали организовываться и выдвигать, как сказали бы сейчас, «полевых командиров».
В поисках «вождя» обратились к А. Брусилову, но тот сказался больным и отказался. Тогда несколько сот собравшихся в Александровском военном училище офицеров, юнкеров, студентов и просто горожан просили возглавить их командующего округом полковника К. Рябцева. Тот откликнулся на призыв и послал свое разношерстное войско взять Кремль. Юнкера с ходу заняли Манеж и попытались проникнуть в Кремль. Охранявшие арсеналы солдаты успешно их отгоняли. Задержанных разоружали и отпускали «под честное благородное слово».
«Расстрел солдат 56-го полка в Кремле». Худ. Иван Лебедев
Московские юнкера 1917 года
Утром 27 октября Рябцев потребовал от коменданта Кремля, прапорщика О. Берзина, чтобы солдаты, «проявив революционную сознательность, сдали оружие и очистили Кремль». Солдаты 193-го запасного полка сдали винтовки, 40 пулеметов и «убыли в места постоянной дислокации»; солдаты 56-го запасного полка медлили...
Тогда в Кремль вошли две роты юнкеров и приказали уже саморазоруженным солдатам построиться на плацу.
Вместо команды: «Вольно! В казармы шагом марш!» – по солдатам в упор ударили пулеметы, со штыками наперевес юнкера ринулись добивать…
«…Юнкера открыли огонь из пулеметов и орудия от Троицких
ворот. Выстроенные без оружия солдаты падали, как подкошенные, раздались крики
и вопли, все бросились обратно в ворота арсенала, но открыта была только узкая
калитка, перед которой образовалась гора мертвых тел, раненых, потоптанных и
здоровых, старающихся перелезть через калитку; минут через пять огонь
прекратился. Оставшиеся раненые стонали; лежали обезображенные трупы…» (из
рапорта Начальника арсенала генерал-майора М. Кайгородова Начальнику артиллерии
Московского военного округа от 8 ноября
Бессмысленно и беспощадно было убито свыше 250 солдат гарнизона, остальные были пленены. Потери юнкеров составили шесть человек убитыми и ранеными.
Очевидцы говорили о приказе Рябцева, сам он таковой отрицал, дескать, все сделалось само собой, когда неизвестные обстреляли юнкеров…
По воспоминаниям солдата 56-го полка Базякина: «Обстрел имел место, но уже после расстрела... Рабочие арсенала видели все, как нас расстреливали, и поняли, что с ними может быть то же. Они поставили в окнах арсенала пулеметы и открыли по цепи юнкеров стрельбу…»
«П.К. Штернберг руководит обстрелом Кремля в 1917 году».
Худ. В.К. Дмитриевский, Н.Я. Евстигнеев
Следы обстрела Московского Кремля. Октябрь
Как бы то ни было, Рябцев стал человеком, «через которого соблазн пришел в мир». Ведь, согласившись возглавить эту почти неуправляемую, переполненную ненавистью и гормонами рать, он взял на себя все грехи.
Очевидцы свидетельствовали, что офицеры пытались сдержать юнкеров, «они махали руками и кричали: «Стой, стой, это ошибочно!», – но их не слушали…».
Когда противоречия и проблемы нарастают, появляется искушение решить «всё сразу и навсегда, одним ударом, железом и кровью» (как когда-то сделал Родион Раскольников). Удивляться здесь нечему, так идет от начала мира: «Сказал также Иисус ученикам: невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Евангелие от Луки 17:1,2).
Люди ученые, историки могут возразить: какая разница, кто именно начал террор, если всё к тому шло? Рябцев, другой ли, белый или красный, ведь судорога террора была неизбежна. Страна переживала духовную и политическую катастрофу. Желающие «порулить» эсеры полвека уже стояли под знаменем террора; большевики, вообще, шли к власти с лозунгом «Превратим войну империалистическую в гражданскую!»
То, что нам видится, как не имеющее значения и « случайное», может быть важным и решающим в глазах Господа. Ведь сказал Он: «Мои мысли – не ваши мысли, не ваши пути – пути Мои» (Исаия 55:8).
Не по-нашему «земному» разумению Господом всё «сочтено и взвешено».
Кто более соответствовал Промыслу Божию о русском народе?
Кому Он даровал Победы, а от кого «отвернулся» – мы знаем из истории*****.
После расстрела последовала неделя кровопролитных уличных боев между юнкерами и спешно мобилизованными отрядами красногвардейцев; с хаосом, с гибелью ни в чем не повинных горожан, с артиллерийским обстрелом Кремля****** и подобными эксцессами Гражданской войны. Потом была капитуляция «белых»; расправы «по горячим следам» с поверженными врагами. Причем, особо свирепствовали (мстили) освобожденные из тюрьмы О. Берзин******* и солдаты 56-го запасного полка.
Всего за время октябрьских боев «революционные силы» потеряли около 1000 человек; потери «юнкеров» превысили 300 человек; сколько погибло мирных жителей – неизвестно.
Сдавшиеся «белые» уже 7 ноября по приказу ВРК были освобождены. С них взяли подписки в том, что они «отныне не будут участвовать с оружием в руках против установившегося строя Совета Рабочих и Солдатских депутатов».
Как писал в «Несвоевременных мыслях» М. Горький:
«В сущности своей Московская бойня была кошмарным кровавым избиением младенцев. С одной стороны – юноши красногвардейцы, не умеющие держать ружья в руках, и солдаты, почти не отдающие себе отчета, кого ради они идут на смерть, чего ради убивают? С другой – ничтожная количественно кучка юнкеров, мужественно исполняющих свой «долг», как это было внушено им…»
Кстати, сам термин «Белая гвардия» появился именно в эти дни.
Ввел его, видимо, по аналогии с самоназванием «роялистов» времен Французской революции, все тот же Рябцев. Который сам, ни роялистом, ни монархистом, конечно, не был.
После занятия Кремля большевиками, в ночь на 3 ноября, Военно-революционным комитетом Рябцев был смещен. Избежав расправы, он вскоре «всплыл» на «гетманской» Украине.
Ирония судьбы в том, что, не прошло и года, как этот «первый белогвардеец» возглавил в Харькове «Плехановский клуб»… Россия – страна, где и «Небываемое бывает!» (как приказал выбить на одной из медалей Петр Великий).
Взявшие в июне 1919 года Харьков белые «добровольцы», арестовали этого новоиспеченного «марксиста», но до тюрьмы не довели – запороли штыками «при попытке к бегству». Поднявший меч террора, от сурового, без суда и следствия, террора и погиб.
Удивительно похожи судьбы К. Рябцева и другого антигероя этих «окаянных дней», нашего земляка, унтер-офицера Лейб-гвардии Волынского полка, Тимофея Кирпичникова. В начале Февральской революции, отказавшись подавлять выступления петроградских рабочих, он застрелил своего командира – капитана Лашкевича, а потом взбунтовал полк. Временное правительство сразу увенчало «героя» лаврами и «подняло на щит». Керенский чествовал его как «Первого солдата Новой России», произвел в офицеры; генерал Л. Корнилов наградил за этот «подвиг» Георгиевским крестом!
Через год, в 1918-м, Кирпичников пытался вступить в «Добровольческую армию», но, к своему несчастью, «нарвался» на полковника А. Кутепова, который, недолго думая, приказал расстрелять «этого борца за свободу».
Тело было брошено в придорожной канаве. В карманах убитого обнаружили ворох вырезок из газет с описанием его «славного подвига». Они полетели в ту же канаву.
Воистину: «Горе тому, через кого соблазны приходят в мир…»
* Этот удивительный музей создан 9 лет назад трудами и энтузиазмом историка Томаса Янчаускаса. Кроме экспозиции, при музее есть архив документов и библиотека исторической литературы; действует Клуб военно-исторической реконструкции «Аванпостъ».
** Известно, что семьи Ульяновых и Керенских связывали
давние теплые отношения. Федор Михайлович Керенский был дружен с Ильей
Николаевичем, после смерти которого принимал участие в судьбе его детей.
Например, будучи директором гимназии, вручил Владимиру Ульянову Золотую медаль,
несмотря на то, что не все оценки аттестата были «отличными»; позднее – его
рекомендательное письмо облегчило Владимиру (напомним: брату казненного
государственного преступника!) поступление в Казанский университет.
Кстати, А.Ф. Керенский и В.И. Ленин родились в один день – 22 апреля, только в
разные годы.
****** Руководил варварским обстрелом Кремля «гуманист», профессор астрономии Московского Университета, большевик с партийной кличкой «Эрот» – Павел Карлович Штернберг
******* Комендант Кремля прапорщик Оскар Берзин, подчинившись ультиматуму Рябцева, открыл ворота и впустил юнкеров в Кремль. В «благодарность» юнкера сорвали с него погоны и жестоко избили…