Фреска с таким сюжетом «украшала» некогда храм в подмосковном селе Подмоклово. Позднее она переместилась в экспозицию Ленинградского Музея истории религии и атеизма (Казанский собор), а ныне пылится в запасниках С.-Пб. Государственного музея истории религии.

Чья же злая воля, взяв на себя прерогативу Господа Бога, ввергла Михаила Юрьевича в геенну огненную, обрекла на вечные муки?

«Лермонтовская энциклопедия» (1981 г.) «пожимает плечами»: «…Композиция фрески, сюжет, история и дата ее создания до конца не изучены».

Церковь Рождества Богородицы в с. Подмоклово. Фото 2022 г.

Сопоставив имеющиеся факты, попробуем ответить на эти вопросы.

Первое печатное упоминание о фреске появилось в 1900 году. В газете «Северный курьер» была помещена заметка кн. В.В. Барятинского об этой «сельской достопримечательности». Оканчивалась заметка гневными словами: «…Как невыносимо гнусно глумление над памятью великого человека! И никто-никто не употребил до сих пор своего усилия, чтобы предотвратить это глумление».

Позднее, в 1913 году, возвращаясь к этой теме, в журнале «Старые годы» публицист В.А. Арсеньев сообщил, что, по словам старожилов, мучающийся в аду Лермонтов был изображен по прихоти и приказанию местного барина. Имя названо не было, но из литературы мы узнаем, что владели усадьбой и храмом князья Васильчиковы.

Этот факт дает повод к размышлениям: ведь, помнится, секундантом на роковой пятигорской дуэли был князь А.И. Васильчиков.

О, князь Александр Илларионович Васильчиков был «еще тем фруктом»! В своих поздних «Воспоминаниях» он рассказывал о тесной и доброй дружбе с поэтом.

Такой тесной, что Лермонтов его «упросил быть своим секундантом». Только вот «Следствие по делу о дуэли» установило иное: «секундантом поручика Лермонтова был корнет Глебов, а кн. Васильчиков был секундантом отставного майора Мартынова» (!).

Князю простили эту «мелкую неувязочку», как прощали многое другое. Ведь он был сыном всесильного Канцлера Иллариона Васильевича Васильчикова, второго человека в Российской империи. Отличившись при подавлении мятежа Декабристов, князь-отец стал доверенным лицом императора Николая I. Царь простил сынку Канцлера участие в дуэли. Он был освобожден от наказания с формулировкой: «учитывая предыдущие заслуги отца».

Первый биограф поэта П. Мартьянов записал рассказ одного из свидетелей преддуэльных событий – В.И. Чилаева: «Недобрая роль выпала в этой интриге на долю князя Васильчикова: затаив в душе нерасположение к поэту за разоблачения его слабостей, он, как истинный рыцарь иезуитизма, сохраняя к нему по наружности дружеские отношения, взялся руководить интригою. Он сумел подстрекнуть Мартынова обуздать человека, соперничавшего с ним за обладание красавицей, раздуть вспышку и, несмотря на старания прочих товарищей к примирению, довести соперников до дуэли… сумел уничтожить «выскочку и задиру», а после его смерти прикинуться одним из его лучших друзей».

Зловещая, провокационная роль Васильчикова дала основание литературоведу Эмме Гернштейн в книге «Судьба Лермонтова» назвать его «тайным врагом поэта». Сам или через своих родственников, непосредственных владельцев имения, князь А.И. Васильчиков, видимо, и дал заказ богомазу вписать в подновляемую им фреску образ поручика Лермонтова.

Князь А.И.Васильчиков. Рисунок Г. Гагарина

М.Ю. Лермонтов. А.И. Клюндер 1838 г.

Князь А.И.Васильчиков. Фото 1870-х годов

О времени, когда это произошло, можно сказать следующее: иконография образа с фрески восходит к одному из прижизненных портретов Лермонтова – кисти его товарища и однополчанина А.И. Клюндера. Портрет этот хранился в полковом альбоме и широкой публике был практически неизвестен. Лишь в 1875 году цветная хромолитография портрета появилась в журнале «Русская Старина» и стала достоянием общественности. Она и послужила, в свою очередь, основой для изображения.

«Заказчик» Васильчиков оставался тогда последним из свидетелей трагедии. Он умер в 1881 году, в тайне пронеся через всю жизнь ненависть к Лермонтову, которая и проявилась в этой фреске. Таким образом, «грешник Лермонтов» был вписан во фреску «Страшного суда», вероятно, в период с 1875 по 1881 годы, то есть, спустя почти 40 лет после своей гибели!

Кстати, еще штрих к образу князя: именно Васильчиков пустил байку, что император Николай I отозвался на известие о гибели Лермонтова словами: «собаке собачья судьба». Другие, более внушающие доверие очевидцы, запомнили совсем иное: «Государь, вошедши в комнату перед церковью, где еще оставались бывшие у богослужения лица, сказал: «Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит». (П.И. Бартенев со ссылкой на кн. М.В. Воронцову).

Сложное отношение Николая I к Лермонтову – отдельная тема, и здесь развивать ее не будем, но о позиции Церкви сказать нужно. Изображения конкретных персон в картинах Страшного суда встречаются, но они всегда санкционированы свыше и обоснованы. Например, Наполеон был анафемствован, Лев Толстой – отлучен от церкви, ересиархи осуждены церковными Соборами.

Ничего подобного в отношении Лермонтова от РПЦ не было, а, значит, и оснований для его помещения в ад на стене храма не было, и нет. Отношение к дуэлям и дуэлянтам, в целом, было отрицательное, но светская власть в разные времена смотрела на эту проблему по-разному. Отношение варьировалось от строгого запрета под угрозой смертной казни до «дела чести благородного человека» в более поздние годы. Вспомним хотя бы «Поединок» А.И. Куприна…

В заключение хочется обратить внимание на сам храм, где находилась фреска. Он совершенно уникален по своей архитектурной форме: не крестообразен в плане, как большинство русских православных храмов, а кругл. Эта ротонда символически напоминает не о Храме Христовом, а о Вавилонской башне и сатанинской гордыне ее прежних владельцев.

Совсем недавно, как сообщает пресса, храм и часть усадьбы отреставрированы.

И еще один интересный факт: в 2006 году решением Липецкого городского совета депутатов «на здании бывшего реального училища установлена мемориальная доска первому Почетному гражданину города, одному из зачинателей российского движения кооперации, Александру Илларионовичу Васильчикову».

Идеи, как видим, «живут и побеждают»…

«МИНУЙ НАС ПУЩЕ ВСЕХ ПЕЧАЛЕЙ И БАРСКИЙ ГНЕВ, И БАРСКАЯ ЛЮБОВЬ…»

А.С. Грибоедов

О бешеном «барском гневе» сказано выше. Далее, так сказать, «для равновесия» приведем пример «барской любви». Она также на деле оборачивается «рукотворным адом» для тех, на кого направлена.

Г.В. Мясников

Сто лет спустя. 1974 год. За окном хмурая осень. В своем уютном кресле покоится барин иных времен – Георг Васильевич Мясников, второй секретарь Пензенского обкома КПСС, главный партийный идеолог области. Он с удовольствием рассматривает фотографии с видами «Тархан» и рассуждает примерно так: «Какая красота! Вот дом Лермонтова; вот клумба и церковь Марии Египетской; вот сад, «где прячется малиновая слива под тенью сладостной…»; парк, где «…ландыш серебристый приветливо кивает головой…» … А вот и склеп, где Михаил Юрьевич упокоился, могила бабушки поэта, могила матери поэта. Красота. Стоп! А где же его отец? Отца-то нет! Это же непорядок!». Тут же по телефону дал поручение «придворным краеведам» разобраться в этом вопросе. Выяснили, доложили: «Могила в Липецкой области, в селе Шипове».

Далее, дадим слово самому Георгу Васильевичу, точнее, его опубликованному «Дневнику»:

15 ноября

…Получено согласие Липецкого облисполкома на перенесение праха Ю.П. Лермонтова из Шипова в Тарханы. Впервые вся семья соберется вместе, хотя бы чисто символически. Сама идея приятна, хотя найдутся такие, что будут возмущаться.

Главное – это обогатит Тарханы, даст повод для дополнительных рассказов. Прах Юрия Петровича в Шипове никому не нужен, а здесь – около гениального сына – его истинное место.

Поручил археологу Полесских подготовить предложения. Надо быстро ехать и хотя бы чисто символически перевезти прах в Тарханы, захоронив его недалеко от склепа.

19 ноября

…Принял тяжелое, но важное решение: ехать немедленно и вырвать останки Ю.П. Лермонтова. Археолог Полесских и директор музея Арзамасцев пытались отнести на весну. А я боюсь: вдруг передумают. Не отдадут. Проиграют Тарханы. А для них – событие историческое. Вся семья собирается вместе впервые. Они и при жизни не встречались толком. Условились о деталях, вплоть до текста мраморной доски на месте захоронения в Тарханах у склепа…

27 ноября

…Арзамасцев вернулся. Детали:

– возникли вопросы. Пришлось звонить в Липецкий обком;

– после переговоров разрешили. Местные приняли участие;

– крестьян подпоили. Все рады;

– место указали точно. Копали из-за завала бульдозером;

– сначала женское в склепе (может, вторая жена?);

– целы волосы русые, рост165-168, ноги 42 размер, сюртук, жилет, бабочка. Медный крестик, сосуд. Череп сохранился хорошо. По зубам – 35, по швам – 50. Привезли.

Мысль об антропологах и судмедэкспертах.

Сложные интеллигентские сомнения. Отверг их с Ир. Андронниковым.

Он: чтобы не растащили как Гоголя. Есть портрет, зачем скульптуру? Скорее закапывать.

Не думал Юрий Петрович, что его опять притащат в Тарханы. Я же решился. Думаю, что это обогатит, да и справедливость восстановит – он отец (!) поэта.

13 декабря

...Утвердил текст надгробной плиты. Была глупость – «прах доставлен» (!), как в бюро добрых услуг. Окончательная надпись: «Юрий Петрович Лермонтов.1787–1831. Прах перенесен из села Шипово Липецкой области в 1974 году».

(«Моя душа спокойна», журнал «Наше наследие» № 59-60, 2001.)

Ну и перезахоронил, дело почти обыкновенное. Может возникнуть вопрос: что же здесь плохого?

Плохо хотя бы то, что бабушка, Елизавета Алексеевна, с того дня «в гробу переворачивается». Ведь она решила раз и навечно, что и духа Юрия Петровича в Тарханах не будет! И на то были веские основания: бабушка была уверена, что он стал причиной смерти ее дочери: зимой 1817 года Мария Михайловна была сильно избита пьяным Юрием Петровичем, после чего занемогла и вскоре умерла. Как было объявлено, «от скоротечной чахотки».

Куда же привела «вымощенная благими намерениями дорожка»? В «гармонию Вечного покоя» или, по народной мудрости, «в ад»?

Плохо и то, что все решили келейно и самочинно, даже не спросив, ныне живых и здравствующих родственников поэта.

Автографы потомков Лермонтова (из архива автора статьи)

Напомним: только в объединяющей потомков знаменитой фамилии «Ассоциации «Лермонтовское наследие» состоит около 300 представителей этого старинного дворянского рода. Сегодня они разбросаны по всему свету: Рио-де-Жанейро, Лондон, Париже, Люксембург, Нью-Йорк, Австралия... Многие живут в России: в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе, Пятигорске, Зеленограде… Некоторые приезжают в Тарханы и на «Лермонтовские дни», и просто так – по зову сердца.

Завершить публикацию хочется словами другого великого поэта, Уильяма Шекспира, выбитыми на его могильной плите: «…Будь проклят тот, кто потревожит мои кости».