Хохол с натуги ворот рвет,
За ляхом тянется к европам,
Спеша за шнапс и бутерброд
Служить в неметчине холопом.
Владимир Вееров, «Клеветникам России», 2004 г. 

Следы истории

Повседневность... Повседневность примиряет, переводит в разряд обыденности, общего места, позволяет непримиримым противоречиям относительно бесконфликтно существовать рядом, в рамках одного проекта, например, в рамках одного города. Для иллюстрации – топонимы нашей глубоко провинциальной Пензы. В данном случае – годонимы, названия улиц. Названия улиц – следы истории. Мы стараемся не замечать, не обращать внимания и не задумываться, что многие из них названы в честь кровавых палачей русского народа, все эти урицкие, свердловы, тухачевские, ленины, или в честь террористов – каляевых и каракозовых. Даже улица Революционная символична – именно здесь разместился первый в городе концлагерь. Все сразу и не перечислишь.

Но примечательно, что имени одного из самых кровавых палачей нашей губернии нет среди топонимов Пензы. Нет имени Евгении Богдановны (Готлибовны) Бош (урождённой Майш), которую по настоянию В.И. Ленина и Я.М. Свердлова направили в Пензу, где она возглавила губернский комитет РКП(б). В этом регионе, по их мнению, была «необходима твёрдая рука». Хоть и была Бош в Пензе всего с июля по декабрь 1918 года, но ее жестокость вызвала возмущение даже у членов губисполкома, которых она в телеграмме на имя Ленина обвинила «в излишней мягкости и саботаже».

Но не надо печалиться, что Пензу обделили, вовсе нет – улица Швецова (Федор Швецов с 1880 по 1882 год был городским головой) в 1937 была переименована в улицу Тараса Шевченко, что вполне восполняет эту потерю. А наследие Тараса Григорьевича Шевченко несравнимо более кроваво и несопоставимо разрушительнее для русского народа, чем весь террор какой-то психопатки Бош. Вот об этом наследии и данная статья.

Воспитание русофоба

Товарищ Шевченко не бросал бомбы, не расстреливал никого из маузера, да и маузеров в его бытность еще не было, не пытал никого в застенках и не отбирал последнее, вовсе нет – он всего лишь художник и поэт, выбившийся из самых низов, «человек, сделавший себя сам», и, казалось бы, на первый взгляд – какие к нему могут быть претензии? В чем его можно обвинить? Какое отношение имеет он к геноциду русского народа? Но это на первый взгляд. Итак, очень коротко, по порядку:

К босоногому сопливому детству крестьянского мальчика из-под Киева – никаких претензий, можно только восторгаться его способностям и ранней тягой к грамоте и живописи. О его желании учиться стало известно управляющему поместьем, и он приказал своему помощнику Дымовскому взять Тараса к себе мальчиком-порученцем. Обеднелый польский шляхтич Ян Станиславович Дымовский окончил Дерптский университет, он и научил его азам письма, но только на польском языке. Заодно привил пренебрежительное отношение к русским. Также его удалось пристроить учеником к знаменитому Ольшанскому художнику Степану Превлоцкому, который обучил его азам живописи.

Свои университеты Тарас продолжил в Вильно, куда он попал уже в роли домашнего художника своего господина Павла Васильевича Энгельгардта, племянника князя Потемкина, поэтому вхожего в высшее петербургское общество. Там ему удалось попасть в ученики к Яну Рустему, профессору и руководителю школы живописи в Вильнюсе. Сам Рустем, армяно-французского происхождения, был воспитан польским магнатом Адамом Чарторыйским в духе ненависти к России, православию и всему русскому. Вот эти-то настроения и прививались в первую очередь его ученикам. Вдобавок была польская любовь, чтение стихов Адама Мицкевича, выходца из старинного литовского шляхетского рода, благо, что Тарас польскую грамоту знал. Это про своего бывшего друга Мицкевича немного позднее Пушкин скажет: «Наш мирный гость нам стал врагом – и ядом/Стихи свои, в угоду черни буйной, /Он напояет. Издали до нас/Доходит голос злобного поэта».

А дальше была Варшава… Подавленное польское восстание 1830-1831 годов, но справедливости ради надо сказать, что, несмотря на все старания своей любовницы, Тарас в нем участие не принял. Так что, когда Шевченко вместе со своим хозяином попадает в Санкт-Петербург в 1832 году, то его русофобское мировоззрение в основном было уже сформировано и в дальнейшем только углублялось и отшлифовывалось.

Опенок засушенный

В Петербурге Тарас попадает в высшее светское общество, куда Энгельгардт вводит его в качестве своего крепостного художника, которому поручает писать портреты своих друзей. Одновременно его отдают в обучение к первому мастеру-живописцу Санкт-Петербурга маляру Ширяеву. Вскоре о нем уже узнал и придворный живописец Венецианов, и сам Жуковский. О нем заговорили в высшем свете и решили выкупить его из крепостной зависимости. Для чего устроили складчину под видом лотереи. Брюллов нарисовал портрет Жуковского, который затем разыграли 14 апреля 1838 года в Царском селе. В этой лотерее приняли участие даже лица Императорской фамилии. Императрица Александра Федоровна потратила на лотерею четыреста рублей, наследник престола Александр Николаевич и великая княгиня Елена Павловна – по триста. Остальное доплатили гости, всего собрав две с половиной тысячи рублей. Так 22 апреля 1838 года в возрасте 24 лет Тарас Шевченко стал свободным человеком и в том же году был принят в Императорскую академию художеств под начало самого Брюллова.

В этом же году Шевченко становится известен как поэт, а уже в 1840 году выходит его первая книга – «Кобзарь» и вторая – «Гайдамаки». В Малороссии книгу встретили с восторгом, но столичные критики, в том числе Белинский, отнеслись к ней неодобрительно и посоветовали автору писать на общелитературном языке, усматривая в его поэзии узкий провинциализм. В 1843 году Шевченко получил звание свободного художника и отправился на свою малую родину.

Дома его ждала слава, бесконечные дружеские застолья. Но, как известно – что у трезвого на уме, у пьяного на языке, в данном случае – на бумаге. Так, во время одного из таких загулов в 1844 году и была написана скандальнейшая поэма «Сон». Произведение, полное злобы, ненависти, неблагодарности и клеветы. Публичный прорыв внутренней сущности Шевченко. Истеричная попытка хоть как-то нагадить императорской фамилии и лично Александре Федоровне:

«…Цариця-небога,

Мов опеньок засушений,

Тонка, довгонога,

Таще, на лихо, сердешне

Хита головою.

Так оце-то та богиня! ...»

Что в русском переводе означает: «Царица бедняжка, как опенок засушенный, тонкая, длинноногая, и еще, на беду сердечно, больна головою, так вот это, и та богиня», и еще много какой гадости. Николай I был в ярости, а Белинский назвал это произведение «грубым и плоским пасквилем», а ее автора – «ослом, дураком и пошлецом».

А в следующем, 1845 году увидело свет его самое известное произведение, его послание, его завещание, ставшее неофициальным гимном современной Украины – «Завіщаніє», знаменитый «Заповит». «Заповит» читают, поют, цитируют, вышивают на рушныках: «…Я не знаю Бога.

Поховайте та вставайте,

Кайдани порвіте

І вражою злою кров’ю

Волю окропіте…».

В контексте, подлежащие кровопусканию «вороги» – это «москали», но это никого не смущало. В СССР «Заповит» усиленно пропагандировался как «ярчайший пример национально-освободительной борьбы с царизмом величайшего социал-демократа». На ноты положили его практически все «классики» украинской музыки: Лысэнко, Вербыцькый, Стэцэнко, Кошыць, Ревуцькый, Людкэвыч, Лятошынський, Глиер и т.д.

Кирилло-мефодиевское общество

Свое бесконечное путешествие Шевченко решил в 1845 году прервать и обосноваться в Киеве, где его утвердили учителем рисования при Киевском университете. В этом же университете с 1846 года преподавателем русской истории служил профессор Н.И. Костомаров, бывший одним из основателей в Киеве тайного Кирилло-мефодиевского общества и его главным идеологом – идеологом украинофильства. Основу своих взглядов он почерпнул из печально знаменитой фальшивки – «Истории русов» Начитавшись про обиды и несправедливости, якобы нанесенные Русским государством Малороссии, он превратился в ярого русофоба. Согласно его «Книги бытия украинского народа», Украина хотела жить в мире и любви с сестрой Польшей «як сестра с сестрою», но жадность панов и фанатизм иезуитов этому помешали. Тогда украинцы побратались с москалями, думая, что заживут в прежней вольности, но: «Скоро побачилаУкраїна, що попалась у неволю, бо вона по своей простоті не пізнала, що там був цар московський, а цар московський усе рівно було, що ідол і мучитель». (гл. 82-84) Целью общества было создание союза славянских демократических республик (штатов) с центром в Киеве, как некий идеал, среднее арифметическое между русской и польской идентичностью. Но для этого необходимо было разрушить Россию. Русофобская формула, что московские князья получили власть, целуя ханские ноги, была широко распространена именно Костомаровым.

Так что, когда сегодня наиболее ретивые русофобствующие украинские журналистки, типа Янины Соколовой, выдают сентенции наподобие: «Москали, столица ваша, Московия, названа финно-угорской мовую. До 1725 р. ваша РФ была московским улусом (протекторат монгольских ханов) … Больше 60% вас имеет тюркское происхождение… 30 % мовы тюркского происхождения, 40 % – угро-финского, 15 % – славянского, остальные английской мови. Московиты, вы не славяне, вы смесь угро-финских и тюркских племен». (SOKOLA CHAT от 4 августа 2024 года.), то тут никакого эксклюзива – подобные откровения были придуманы задолго еще до рождения ее прадедушек и прабабушек.

Поэтому вовсе не случайно, сразу же после первой встречи Костомарова и Шевченко, их русофобские души нашли друг друга. Вот как Костомаров описывает эту встречу в 1861 году: «С первого же раза Тарас Григорьевич произвёл на меня такое приятное впечатление, что достаточно было поговорить с этим человеком час, чтобы вполне сойтись с ним и почувствовать к нему сердечную привязанность... Достаточно того, что я полюбил тогда же Тараса Григорьевича». Предложение же вступить в тайное общество Тарасом было принято с благодарностью.

Но в марте – мае 1847 года члены общества были арестованы, им предъявили обвинения в намерении восстановить гетманство. У Шевченко при обыске нашли сборник «Три года» с революционными стихами. Строже всех был наказан Тарас Шевченко, и не столько за свое участие в обществе, сколько за обман доверия Государя, принявшего большое участие в судьбе этого безусловно талантливого человека. Он был сослан в солдаты в Орскую крепость с приговором Николая 1: «Под строжайший надзор, с запрещением писать и рисовать», откуда этот «борец с царизмом» непрерывно писал слезные прошения о помиловании. Император Николай I был непреклонен – он не любил людей, обманывающих его доверие. Помилован Шевченко был лишь в 1857 году новым Императором Александром II. Ну а дальше – неинтересно. Кому интересна судьба алкоголика? Шевченко не просто выпивал, а пил запоем. А, как известно, без причин не спиваются, а причиной, похож, была шизофрения – расщепление личности между русским происхождением и русофобской сущностью, а такое для этнически русского человека бесследно не проходит. Кто бы чего ни говорил, а Тарас родился русским человеком!

Жизнь после смерти

Но настоящая слава пришла к Шевченко после его смерти, благо на этом свете он не задержался, и умер 49 лет от роду. Антимоскальскую сущность его разглядели те, кому надо разглядеть. Началась эпидемия почитания. В 1861 году прах Шевченко перезахоронили на Чернечей горе возле Канева. Вскоре к могиле начали стекаться украинские паломники, а Чернечую гору стали называть Тарасовой. Здесьв 1884 году построили первый музей поэта, установили монументальный чугунный памятник-крест, а 1925 году могила Шевченко стала частью Каневского музея-заповедника, затем, в 1939-м, открыли памятник поэту. При этом первый памятник Шевченко открыли в 1881 году, к 20-летию со дня его смерти в городе Форт-Шевченко (Казахстан). На сегодня Шевченко считается одним из мировых лидеров по количеству установленных ему памятников.

За рубежом первыми суть творчества Шевченко разглядели униаты Австро-Венгрии, их не смутила антикатолическая и антипольская риторика поэта, они в его наследии увидели отмычку для вскрытия своего вековечного противника, а австрийские спецслужбы и Ватикан тут же оказали им в этом всяческое содействие. Расчет оправдал все ожидания – Россия была разрушена. Литературное наследие Шевченко считается основой современной украинской литературы и, в значительной степени, современного украинского языка.

Своего разрушающего воздействия символ Шевченко не потерял и до сих пор. Для иллюстрации: «В 2005 году в Сургуте появился новый памятник – бюст великого украинского писателя Тараса Шевченко. Честь открыть монумент предоставили автору скульптуры Анатолию Цымбалу и меценату Владимиру Самборскому. После торжественного открытия представители украинской диаспоры в Сургуте возложили цветы к подножию памятника. По словам присутствующих, открытие памятника Шевченко – не только дань памяти великому украинскому поэту, художнику и мыслителю, но и всему украинскому народу. Это и символ единения и дружбы двух народов, о чем свидетельствовали и два флага, под эгидой которых проходило мероприятие, – украинский и русский».

Русофобия на марше

Несколькими годами позже мне в Сургуте довелось увидеть этот символ в действии: По радио объявление» «Украинская диаспора Сургута проводит совместно с артистами Львовского национального академического театра оперы и балета им. С.А. Крушельницкой творческий вечер памяти Тараса Шевченко, вход по приглашениям». Решил попробовать сходить, благо в шаговой доступности. На входе «фейс-контроль», ответил на мове, признали – «поганая мова», спорить не стал и пропустили. Зал забит под завязку, более тысячи человек, в основном конкретные мужики, оно и понятно, труд в Сургуте в основном на свежем воздухе, требующий, как правило, грубой физической силы. Читали в основном Кобзаря, наиболее русофобские его фрагменты. Хорошо читали. Зал в напряжении, зал в восторге. И есть отчего. Под занавес ведущая, женщина необыкновенной красоты, серебряным голосом запела «Заповит», зал встал и в едином порыве, и с молитвенной страстью стал ей вторить. У многих глаза на мокром месте. Зрелище незабываемое.

Атмосфера в зале напомнила мне украинские многотысячные митинги «Руха» накануне и сразу после развала Союза, на которых мне пришлось побывать. Та же страсть, то же единство, та же русофобия, та же ненависть и чувство близкой войны, большой крови. В начале 90-х пронесло, мы эту войну однозначно проиграли бы, еще не пришли в себя, но и сегодня, если у кого и были надежды – «за три дня», не понимать сущность вопроса, что эта война не только на поле боя, а война, в первую очередь, за души людей на долгие и долгие годы, если не на десятилетия. И здесь встает главный вопрос: а кому воевать, под каким флагом? Что Россия на идеологическом фронте сможет противопоставить отшлифованной укронацистской пропаганде? Не либеральный же лепет нашего официоза? И еще один вопрос: а где были наши спецслужбы? Где каленое железо государственных репрессий? Почему в нашей Сибири возможен такой шабаш? Не потому ли, что наша «пятая колонна» вновь солидаризировалась с врагами внешними? А сегодня лишь мечтает, чтоб все было как «при бабушке», «как хорошо мы плохо жили», никакого СВО, никаких ветеранов боевых действий, никакого Путина, никакой национальной консолидации – грабь, не хочу, и вывози награбленное на благословенный Запад. Россия – поле охоты, а затем – Рашка прощай! А оставшиеся пусть кровью умываются, для чего мы им устроим кровавый вальс.

Но для вальса нужны двое, как было перед началом Смуты в Московском Царстве, как при развале Российской империи, потом – Советского Союза. Необходим союз врага внешнего и врага внутреннего. Только этот союз способен запустить кровавый вальс – в который уж раз на нашей Родине. А современная музыка для этого вальса во многом была написана именно Тарасом Григорьевичем Шевченко, остальные ее лишь аранжировали. И эта музыка весьма актуальна и грозна и в наше время. Так что, все – сами, все – русскими руками. И без этих национал-предателей-отщепенцев никакие Землячки, Боши, Чубайсы, Березовские и Ходорковские ничего бы с нами сделать не смогли. А в Пензе улице имени Тараса Шевченко до сих пор ничего не грозит! И невольно возникают вопросы: «А почему? Кому это выгодно? Кто за этим стоит?»