Дмитрий Димаков

К 100-летию Адольфа Васильевича Сиверина

А. Сиверин. «Лодки», офорт. 1965. ПХУ

А.В. Сиверин. 1980-е. ПХУ

Старшее поколение художников и просто жителей Пензы еще помнят имя Адольфа Васильевича Сиверина (р. 3 июня 1925 – ум. 5 сентября 1998), интересного живописца и графика, много лет потрудившегося педагогом в Пензенском художественном училище, отдавшего ему всю свою жизнь! В этом году ему исполнилось бы 100 лет. Столь круглая дата привлекает к судьбе художника особо пристальное внимание, а его жизнью и творчеством вновь интересуются.

Сформировав себя живописцем, по обучению сначала в Пензе, а потом в художественном институте в Киеве, он вошел в творческую жизнь как зрелый мастер, ставящий перед собой высокие темы исторического и гражданского звучания: В. Белинский, М. Лермонтов, А. Герцен, особо любимый им Н. Гоголь, затем к нему приходят темы современности, люди труда: «Кирпичницы», «Рабочие завода», он создает серии натурных рисунков и этюдов к будущим картинам-портретам: пожарные, цыгане, студенты, телефонистки. Пытливое вглядывание в человека, любование им, познание его в его времени, скором беге или медленном ходе жизни стало главным смыслом его художественного труда.

За живописью пришло сосредоточение на печатной графике: линогравюре и офорте. Скупость их изобразительных средств – черная краска и белый лист бумаги – дисциплинирует художника, ведь при печати всякий промах в рисунке, пятне, линии или штрихе становится очевидным, а за ним последует утрата образного и смыслового нерва в работе.

Уже в графике Сиверин приходит к расширению творческих тем: Ярославна, Т. Шевченко, А. Пушкин, Т. Сковорода, Н. Гоголь, Н. Коперник, Люди-камни, портреты телефонисток, ветеранов войны, экслибрисы и др. Теперь его больше знают как графика. Он участвует во многих выставках, как областных, так и более высокого ранга. Постоянное рисование в блокнотах, альбомах или на листах, или на случайных листочках, карандашом, ручкой, углем, мелом, пастелью, цветными карандашами – на всем этом оттачивается мастерство А.В. Сиверина. Постепенно он становится признанным мастером рисунка.

А. Сиверин. «Гоголь. Невский проспект», эскиз картины. 1958. ПХУ

А. Сиверин. «Рабочие завода», рисунок на картоне. 1962. ПХУ

А. Сиверин. «Кирпичница», рисунок на картоне. 1960–1966. ПХУ

Заканчивает свое творческое развитие он сериями свободного рисунка «Дон Кихот», «Скупой рыцарь», «Юдифь и Олоферн», «Гоголь в пути». Смешивает различные материалы и техники: тушь, сангину, акварель, гуашь, кистью, палочкой, пальцем на случайных форматах упаковочной и крафт-бумаги, произвольно сминая их, превращая каждый лист в живописно-рисованный рельеф. Это вершина его творчества и подлинное искусство.

А. Сиверин. «Юдифь и Олоферн», рисунок. 1990-е. ПХУ

Зритель привычно смотрит на художника как на молчащую фигуру, мол, его произведения за него все говорят, сумей только услышать. Но и здесь А.В. Сиверин не таков. Он яркий рассказчик, писатель и исследователь слова, даже «Слова о полку Игореве». Еще школьником он удивлялся красоте «Слова», влюбился в него, знал его, постоянно читал и искал его автора. Целое десятилетие ушло у него на то, чтобы в итоге сказать: автор «Слова о полку Игореве» – женщина, княжеского рода, не только грамотная, но и высоко просвещенная, состоящая в родстве с Князем Игорем и его семьей.

В юности его увлечение «Словом» сблизило с Учителем – Иваном Силычем Горюшкиным-Сорокопудовым. «Ярославна», как общая творческая тема, соединила их, наградив доверием и уважением к друг к другу. Незадолго до смерти Иван Силыч поведал Сиверину историю своей жизни. Что-то ученик записал тогда в заветную тетрадь… Но открывать всем не стал, не пришло время. Спустя 10 лет после кончины Мастера он возвратился к записям с голоса Силыча, дополнив их вспомнившимися деталями. Эти материалы о Горюшкине были зачитаны Сивериным в том же 1964 году на Вечере памяти в Москве, где проходила мемориальная выставка, вернувшая имя художника.

А. Сиверин. «Плач Ярославны», рисунок. 1990-е. ПХУ

А. Сиверин. «Плач Ярославны», эскиз к картине. 1970-е. ПХУ

Место биографа И.С. Горюшкина-Сорокопудова Сиверин уступил своему однокурснику по училищу, искусствоведу Ю.И. Нехорошеву, оставив за собой полевой сбор воспоминаний о Мастере. А.В. Сиверин записывал отдельные случаи, события из жизни Силыча, запомнившиеся его современникам, преподавателям, ученикам и даже случайным людям. Он не ставил перед собой задачу написания полной биографии Учителя, мудро полагая, что время еще не пришло. Эти краткие воспоминания о нем он записывал в виде новелл, освещающих ту или иную грань его жизни. Из них складывается симультанная, «облачная» биография художника.

Публикуемые новеллы (далеко не все) собраны из черновиков, записок, почеркушек, часто не датированных и литературно не обработанных Сивериным. В них видна и даже ощутима неразрывная связь Учителя и ученика, прорастание жизни одного в жизнь другого. Качество письма новелл не однородно. Одни из них проработаны и отшлифованы многократным переписыванием, перестановкой фраз, уточнением деталей. Другие остались в первоначальном, зародышевом состоянии. Но, всматриваясь в них, начинаешь вдруг слышать голос Сиверина. Рассказовое, повествовательное начало, идущее от автора, пришло с любовью к Учителю, И.С Горюшкину-Сорокопудову, от его живого в памяти рассказа. Читатель и сегодня может легко себе представить рассказчика: как он движется, жестикулирует, меняет осанку тела и мимику лица. Когда-то давно эти короткие рассказы о Силыче мы, молодые современники Сиверина, не раз слышали от него, наполняясь добротой рассказчика и смыслом жизни в искусстве. Так послушаем их снова.

Мы благодарны наследникам А.В. Сиверина, передавшим в Пензенское художественное училище его рукописно-эпистолярное и художественно-творческое наследие. И если его эскизы картин, натурные рисунки и этюды, линогравюры и офорты неоднократно уже демонстрировались на выставках, то рукописи публикуются впервые.

А.В. Сиверин

Записки об Учителе

Воспоминания  о Горюшкине-Сорокопудове

Картина «Мечты» и «Скрипач» (офорт с картины)

 Картина «Мечты» находится в картинной галерее Ташкента, в Узбекистане, куда она попала не без содействия Урала Танксыкбаевича Тансыкбаева [1], ученика И.С. Горюшкина-Сорокопудова. Написана картина в 1902 году в Петербурге (размеры картины 189х91см, холст, масло). В Пензенской картинной галерее, когда она еще была в здании художественного училища, наряду с картинами, портретами и рисунками, экспонировались офорты Горюшкина-Сорокопудова: «Мечты» («Скрипач»)», «Женский портрет», «Горе». Я часто внимательно рассматривал Скрипача. Композиция, настроение, характеристика – удивительная музыкальность всего. Как виртуозно были сделаны играющие руки, кажется, слышалась мелодия. Все вызывало восторг: освещение, настрой. Но было и что-то тревожное, что преодолевалось любовью к музыке, будто в надежде, что музыка спасет, поможет, вернет радость…

Чуть позже, когда учился в Пензенском художественном училище [2], я впервые увидел Горюшкина-Сорокопудова, и был поражен видом Мастера, живого классика Русского искусства, ученика великого Репина [3]. Твердая походка, собранность, врожденное благородство. Среднего роста, плотного сложения, с крупной, гордо посаженой на плечи сократовской головой. Бородка, усы, крупный нос, проницательные глубоко сидящие глаза – они, казалось, видели все. При разговоре – скупой говорящий жест.

Уже в старших классах я был ближе к Мастеру. Набрался храбрости и спросил о «Скрипаче». Лицо его просияло, глаза еще больше заголубели, и я услышал рассказ. В офорте изображен его друг и товарищ по Академии художеств Светлицкий Григорий Петрович, родом с Украины, из Киева [4]. Одно время он жил в мастерской Ивана Силыча и, конечно же, часто играл на скрипке. По словам Горюшкина: «Изображен момент, когда скрипач берет высокую ноту». Картину и офорт Иван Силыч торжественно называл на французский лад «Ревери», то есть «Мечты».

И.С. Горюшкин-Сорокопудов. «Мечты». 1902. Ташкент

И.С. Горюшкин-Сорокопудов. «Скрипач (Мечты)», офорт с картины. 1900-е. ПХУ

Очень долго искал композицию. Вначале написал первый вариант – по пояс, чтобы сосредоточить внимание на главном – голове скрипача, руках, скрипке. Но постепенно в работе прибавлялся низ, в поле зрения композиции попала вся фигура с передним планом. Он много и упорно обдумывал, а сам облик Г. П. Светлицкого был счастливым обстоятельством, которое собирало все [5].

Был и такой вариант, который оказался совершенно чуждым идее скрипача Светлицкого: слева, в глубине, на мольберте холст с обнаженной женской фигурой. Никак не вязалось. Убрал. Теперь, холст на мольберте повернут боком. Там дальше настольная лампа с филигранной ножкой и большим абажуром. У мольберта напольная ваза с «репинскими» кистями (т.е. с длинной ручкой). Холст еще в работе увидел И.Е. Репин: «Как похоже. Светлицкий. Хорошо. Голову не трогайте, а руки не найдены, ищите, найдете». Справа от скрипача на стене в овальной раме смутное изображение женщины.

Г.П. Светлицкий. «Автопортрет». 1919. Киев 

Но, как я уже говорил, Иван Силыч сделал офорт с картины и отпечатал на офортном станке, который когда-то выписал себе из Мюнхена. Офорту в Академии художеств он учился у замечательного гравера, художника В.В. Матэ [6]. Так вот, что он задумал раньше <в живописном портрете>, воплотил в офорте: фигура скрипача стала крупнее и лучше. Овальный портрет со смутным изображением женщины убрал и поставил в глубине на столик часы. Наверное, хотелось передать не останавливаемый ничем бег времени. Но затем и часы убрал, сшлифовал с медной доски. Выиграла основная идея офорта – его музыкальность. Вот так-то.

Образ скрипача был навеян повестью Ф.М. Достоевского «Неточка Незванова», но прямых видимых нитей, связывающих картину Горюшкина и шедевр Достоевского, не было [7]. Образ того скрипача, что в «Неточке», давно тревожил Ивана Силыча. Вылилось это однажды в его педагогической практике. Всему классу он задал тему из «Неточки Незвановой». Надо было видеть, как Иван Силыч сам пересказал сюжет повести. Очень выразительно, толково, с большим чувством, прикрывая глаза, вдохновенно, с пафосом, как бы вживаясь в образ. Но пересказал ее чуть по-своему, потребовал сделать не иллюстрацию, а картину станковую [8]. Потом растолковал, какие моменты надо взять, на выбор. И мы ринулись делать. Особенно хорошо было у учащейся Сесюниной Татьяны Власовны. Иван Силыч отметил это, сказав, что она сделала «Неточку» лучше всех.

Я хотел сказать, что образ скрипача был им выстрадан не без превосходного исполнения Светлицким шедевров русских, украинских и западных композиторов. Здесь надо рассказать о Григории Петровиче Светлицком, первом Народном художнике Украины. Мне довелось увидеть и услышать его игру. Вот уж повезет, так повезет! Учился я в Киевском Государственном художественном институте [9], а он<там>вел акварель у архитекторов. По приезде на каникулы в Пензу я посетил Ивана Силыча и рассказал, что видел Г.П. Светлицкого и передал привет. Он был сильно взволнован, хотя и старался не показать вида. Расспрашивал. Вспоминал, как он играл, «играл так, что за душу хватало!» Давно они не виделись, и я, как радостный почтальон, доставил письмо Григорию Петровичу. И здесь благодарность, чуть не со слезами на глазах. Вспомнил былое и пригласил меня к себе домой на концерт домашнего квартета из своих детей и внуков. Жил Григорий Петрович Светлицкий на Подоле, живописнейшем месте Киева. Домик в саду, поблизости чувствовалось дыхание Днепра, а к югу, на высоченном склоне, высилась Андреевская церковь, творение Растрелли. Концерт был непередаваемый. Задушевно, слаженно и совершенно в каком-то давно забытом ключе исполнялись Моцарт, Шуберт, Венявский и произведения украинских композиторов Средневековья. Это был восторг, присно восторг! Из рассказов Григория Петровича я узнал, что отец его был оркестрантом Киевской оперы, а он сам стал играть на скрипке с четырех лет. Семья была большая, детей было одиннадцать человек, при малом достатке жили дружно. В доме царствовала музыка. У них в гостях часто бывал Петр Ильич Чайковский [10], ему очень нравилась сама атмосфера этой семьи. И Григорий Петрович во младенчестве удостоился великой чести – его тутушкал сам Чайковский!!! Он со слезами на глазах вспоминал это.

А. Сиверин. «Портрет К.П. Горюшкиной-Сорокопудовой». 1947. ПХУ

Киев. Дом-музей Г.П. Светлицкого в 1972 году

Был еще случай. Однажды вечером я возвращался из Русского музея [11]. Он находится за парком Т.Г. Шевченко. А по диагонали парка можно выйти к Владимирскому собору [12]. Подходя к Собору, я встретил Г.П. Светлицкого. Поздоровались, и он пригласил меня во Владимирский собор. Я был на седьмом небе. Григорий Петрович всем видом своим напоминал украинского и русского интеллигента прошлого века. Худощавое лицо, усы, острая бородка, глубоко сидящие карие глаза. Лицо иконописное, как на драгоценной старинной иконе. Мягкий, спокойный голос, легкая походка, деликатность во всем. Вот мы вошли во Владимирский собор. До службы был еще час времени, народу было немного. Все прислуживающие старушки поклонились ему. Ответный поклон. Его все знали там. Помолился. И Григорий Петрович тихо начал свой взволнованный рассказ, как он помогал расписывать Собор. Он исполнял по эскизам М.А. Врубеля [13] орнаменты в углах колонн по мотиву «павлиний хвост». Посмотрели алтарь с образами, написанными М.В. Нестеровым. Чудные росписи купола и всего остального, написанные Виктором Михайловичем Васнецовым [14]. Все сияло в Божественной красоте! Поднялись на хоры, упомянул всех художников, Котарбинского и Сведомского [16] – глаза его блестели от воспоминаний. Когда возвращались, я к месту или не к месту спросил, как смотрели на Врубеля тогда. Он ответил: «Как на неудачника». Ничего себе неудачник!

Первое художественное образование Г.П. Светлицкий получил в Киевской рисовальной школе у Н.И. Мурашко [17]. Закончив учебу в школе, он успешно сдает экзамен в Петербургскую Академию художеств. Учился у И.Е. Репина, Н.Д. Кузнецова [18]. Большое влияние оказал на него знаменитый пейзажист Архип Иванович Куинджи [19]. Знакомство, переросшее потом в крепкую дружбу. Выпускной программой Г.П. Светлицкого была картина «Мелодия» [20]. После Академии восемнадцать лет Г.П. Светлицкий работал в мозаичной мастерской под руководством Павла Петровича Чистякова [21]. Но влияние А.И. Куинджи было всепоглощающим. Уже на Украине, вслед Куинджи, в живописи он воспел дивные украинские ночи: «Взошел месяц», «Ясная ночь», «Июльская ночь», «Лунная ночь», «Весенняя ночь» и другие. В картинном творчестве Г.П. Светлицкого главное место занимают музыканты. Вот они: на перроне, в серый осенний день ждут поезда. Куда едут – Бог весть… Что-то чеховское, грустное. Удивительно правдиво передана трудная жизнь простых музыкантов. Как и в других его картинах «В город», «На заработки». Это сама жизнь простого люда. Но самой задушевной была картина «Чайковский на Украине» [22], которую Г.П. Светлицкий писал около восьми лет. Осенний день в парке. Золото осенних листьев. На скамье Чайковский вслушивается в мелодию опадающих листьев. Рукой, пальцами, как бы намечает ритмы нарождающейся мелодии… Особенная работа, чудесная! Много у него произведений по мотивам Т.Г. Шевченко, Леси Украинки, И. Франко, М. Коцюбинского [23]. Надо упомянуть и серию картин из жизни Шевченко, начиная с картины «Маленький Тарас».

Особенно хочется сказать об акварелях Г.П. Светлицкого в портретах. Над его рабочим столом висит акварель – портрет дочери. По строгости, тонкости и лиричности мало можно найти равного по художественному исполнению. Недаром гости из американского посольства, посетив его дом, очень просили продать им эту акварель. Предлагали любые деньги. Не уступил, хотя время было сложное.

И.С. Горюшкин-Сорокопудов.
«Раздумье. Г.П. Светлицкий в мастерской», офорт. 1900-е. Астрахань

В Пензенской картинной галерее находятся две работы Г.П. Светлицкого: «Дорога» и «Адажио». Графические листы, овеянные поэзией. Первая: две женщины в черном у изгороди, вдали дорога… И «Адажио»: изображает три березы на первом плане, к одной из них прислонилась женщина в длинном белом платье. Вдали лесное озеро. Навеяно это, по всей вероятности, поэмой Леси Украинки «Лесная песнь» [24].

Глубоко любят творчество и чтут память замечательного художника и музыканта Григория Петровича Светлицкого на Украине. В Киеве, на Подоле открыт мемориальный дом-музей, где выставлены картины, акварели, рисунки, этюды, а также ноты музыкальных сочинений Г.П. Светлицкого. Рядом с палитрой лежит скрипка [25]. Светлый образ друга молодых лет вдохновил Ивана Силыча Горюшкина-Сорокопудова на создание картины «Мечты» и офорта с нее.

Март 1994 г.

Примечания:

[1]       Тансыкбаев Урал Тансыкбаевич (1904–1974). Учился короткий срок в Пензенском художественном училище (далее ПХУ) с 1928 по 1929. Навещал И.С. Горюшкина-Сорокопудова в Ивановке в середине 1930-х годов.

[2]       Сиверин А.В. учился в ПХУ с 13 января 1941 по 28 августа 1944года.

[3]       Репин Илья Ефимович (1844–1930), русский живописец и педагог, преподавал в Императорской Академии художеств с 1893 по 1907 год.

[4]       Светлицкий Григорий Петрович (1872–1948), русский и украинский живописец и график. Народный художник УССР с 1946 года.

[5]       Видимо, Г.П. Светлицкий в то время переживал тяжелую драму в личной жизни, а И.С. Горюшкин-Сорокопудов, наблюдая за ним, решил написать психологический портрет друга. Подтверждением тому может служить другой офорт Горюшкина «Раздумье» (17х10 см), 1900-е годы, из собрания Астраханской картинной галереи. На нем изображен сидящим в кресле Г.П. Светлицкий на фоне тех же, «говорящих» деталей, упомянутых в тексте новеллы. Процесс написания картины «Мечты» А.В. Сиверин мог узнать из двух источников: от Клавдии Петровны и непосредственно Ивана Силыча Горюшкиных-Сорокопудовых. Клавдия Петровна наблюдала за ходом работы как приходящая в мастерскую, где позировала для картины «На концерте в Павловске» (1902), а позже и над работой И.С. Горюшкина-Сорокопудова над офортом «Скрипач» с тем же Г.П. Светлицким. Доверительное общение К.П. Горюшкиной-Сорокопудовой с Сивериным могло возникнуть в январе-феврале 1947 года при посещении им Ивановки. Тогда же, видимо, был написан Сивериным последний портрет Клавдии Петровны, который он хранил до конца своей жизни.

[6]       Матэ Василий Васильевич (1856–1917), гравер и педагог. Преподавал гравировальное дело в Центральном училище технического рисования с 1884 по 1909 и в Императорской академии художеств с 1894 по 1917. В официальных списках учеников В.В. Матэ Горюшкин-Сорокопудов не значился, но мог консультироваться и брать советы у мастера.

[7]       И.С. Горюшкин-Сорокопудов был начитанным человеком, имел и всю жизнь собирал личную библиотеку. В ней были книги с произведениями Ф.М. Достоевского (1821–1881). Систематическое пополнение библиотеки началось с сотрудничества Горюшкина с журналом «Нива».

[8]       Не иллюстрацию, привязанную к фрагменту текста, а картину станковую по впечатлению от литературного произведения.

Эпизод с темой эскиза из «Неточки Незвановой» относится к ноябрю 1943 года, юбилейного для Горюшкина. В личной библиотеке А.В. Сиверина сохранился экземпляр книги: Ф.М. Достоевский. Неточка Незванова. История одной женщины. /Ред. и примечания Л.П. Гроссмана. Иллюстрации в тексте худ. Сарры Шор, переплет худ. А. Белова – М., Молодая гвардия, 1936. В начале книги, на 5 странице у верхнего среза блока, над Содержанием, имеется владельческая подпись синими чернилами «1944 год. А.В. Сиверин». Под ней еще более ранняя: «Т.С.» фиолетовыми чернилами. Неизвестно кому принадлежит эта монограмма, но, возможно, Татьяне Власовне Сесюниной, упоминаемой в новелле.

[9]       Сиверин А.В. учился в Киевском Государственном художественном институте с 1945 по 1951 год на живописном факультете, в батально-исторической мастерской под руководством К.Д. Трохименко.

Приехав на обучение в Киев, А.В. Сиверин стал вести Дневник. В период с 28 ноября 1945 по 9 июня 1948 года, с большими перерывами между записями, он заносил в него свои киевские наблюдения, впечатления, отмечал важные для себя события. А.В. Сиверин сохранил Дневник. Встреча Сиверина с Г.П. Светлицким, их знакомство, посещение дома, достаточно точно фиксируются по Дневнику. В нем оценка Сивериным украинского художника и его творчества несколько отличается от поздних воспоминаний:

«21.     Х. 46 г. <…> Седой старичок, кажется, слезы вечно так и блестят у него на глазах. Седенький, с острой бородой и усами в стороны, согнут временем. Юркий. Лирик, мягок характером, хохол настоящий, но часто становится колок. Потерянностью в жизни. <…> В Академии, как Клавдия Петровна рассказывала, хохлы держались особняком. Остыла душа, осталось только прожитое былыми страстями и мечтами сердце. Больно. Иван Силович еще не сдается, спрашивал – что он, и слабее меня? Рад был ответить в его пользу. <…>»

«7.       ХI. 46 г. Был у Светлицкого вечером. Работы в полумраке, чуть освещенные внизу, из-под абажура лампы. Мягкое низкое кресло у окна. В углу холсты на мольберте. Сам он встретил в прихожей, но <в дом с гостем> не пошел, видимо, он ждал, что придет кто-то из «знати». В лице его недоверчивость, узкое лицо с бородкой клинышком старомодно, по временам сварливо и даже зло. Завидует И.С., жалуется на плохую комнату-мастерскую. Жена бесцеремонна, проста до грубости, живопись холодная, старческая, но и лирическая, в том, что потерял всякую радость в жизни».

«3 марта 47 г. Поездка домой. Обратно в Киев приехал ночью. <…>»

[10]     Чайковский Петр Ильич (1840–1893), русский композитор.

[11]     «Русский музей» – обиходное название «Киевского музея русского искусства» (с 1922 по 2017), в настоящее время «Киевская картинная галерея».

[12]     Владимирский собор в Киеве. Проект арх. И. Штрома, постройка с 1862 по 1882 год. Росписи с 1885 по 1896год осуществлялись рядом художников: В. Васнецов, М. Нестеров, М. Врубель, В. Котарбинский, А. и П. Сведомские, В. Замирайло и Г. Светлицкий.

[13]     Врубель Михаил Александрович (1856–1910), русский живописец.

[14]     Нестеров Михаил Васильевич (1862–1942), русский и советский живописец.

[15]     Васнецов Виктор Михайлович (1848–1926) русский живописец.

[16]     Котарбинский Вильгельм Александрович (1848–1921), Сведомские Александр Александрович (1848–1911) и Павел Александрович (1849–1904),украинские художники.

[17]     Мурашко Николай Иванович (1844–1909), русский и украинский художник и педагог. Основатель и преподаватель Киевской рисовальной школы с 1875 по 1901.

[18]     Кузнецов Николай Дмитриевич (1850–1929), русский живописец и педагог.

[19]     Куинджи Архип Иванович (1841–1910), русский живописец и педагог.

[20]     Светлицкий Г.П. «Мелодия» (х.м.; 104х182), написана в 1900 году. В 1902 году была подарена Императорской академией художеств в Казанское художественное училище.

[21]     Чистяков Павел Петрович (1832–1919), русский живописец и педагог. Возглавлял Мозаичную мастерскую при Императорской академии художеств до 1918 года. Г.П. Светлицкий работал в этой мастерской с 1900 по 1918 год.

[22]     Картина «П.И. Чайковский на Украине» закончена Г.П. Светлицким в 1945 году, а начата в 1938.

[23]     Украинские писатели и поэты: Шевченко Тарас Григорьевич (1814–1861), Леся Украинка (нас. имя Лариса Петровна Косач-Квитка, 1871–1913), Франко Иван (1856–1916), Коцюбинский Михаил Михайлович (1864–1913).

[24]     Графические работы Г.П. Светлицкого «Дорога» и «Адажио» поступили в Пензенскую картинную галерею вместе с работами И.С. Горюшкина-Сорокопудова после его смерти.

[25]     Мемориальный дом-музей Г.П. Светлицкого, адрес дома по записи А.В. Сиверина: «Киев, Дегтярный, 30». В настоящее время: «ул. Дегтярная, дом 30». Открыт в 1958 году в доме, где художник жил и работал. В память о нем перед зданием установлен скульптурный бюст работы народного художника УССР Н.К. Вронского. В 1992 году музей был закрыт на ремонт. После этого он неоднократно горел, в настоящее время сильно руинирован. Фонды в несколько приемов передавались в Музей истории города Киева и расхищались. Отдельные предметы бывшего музейного хранения продавались на антикварных и художественных аукционах. Бронзовый бюст и охранные доски со стен музея демонтированы, современное их состояние и местонахождение неизвестны.

«Мать с ребенком»

 В том помещении картинной галереи, что находилось в здании ПХУ, картина «Мать с ребенком» [1] висела на хорошо освещенном месте. И вся сияла. Что это было! Мы, ученики, первое, на что обращали внимание – это на живопись, как написано то или другое. Все это было написано так мастеровито, что дух захватывало. И голова матери, и тающая живопись головы ребенка с ярко синими, пронзительно синими глазами. И руки матери и ребенка, сплетенные очень цельно в тональную цветовую гамму, и обстановка: вся сияюще-прохладная, белая скатерть, белая чайная посуда поблёскивает мерцающими золотыми ободочками. Кофейник – серебром. И цветовой акцент: ваза с апельсинами в мягком живописном мареве. Вся живопись очень цельная, очень свежая и даже, казалось, «очень вкусная». Венчает картину голова матери, склоненная в благоговейном томлении радости и еще чего-то, чего раньше мы не замечали.

И.С. Горюшкин-Сорокопудов. «Мать с ребенком». 1910. Холст, масло; 100х72. Пензенская картинная галерея

Я очень часто приходил и смотрел, подолгу смотрел на эту картину. Прошли года. Познакомился с другими работами И.С. Горюшкина-Сорокопудова. А картина «Мать с ребенком» влекла к себе, пытаясь что-то сказать, чего я, по своей недогадливости, никак не мог<понять>. Но что? Смотри и не задавай лишних вопросов, сказал я сам себе. Первое, что я очень хорошо усвоил, сопоставляя другие портреты, что передо мной портрет Клавдии Петровны Горюшкиной-Сорокопудовой, верной и любимой жены Ивана Силыча. Как-то узнал я, что у Ивана Силыча была дочка, но рано ушла в Вечность. Детей больше не было [2]. Тут содержание картины стало приоткрываться. Я вижу, что написана картина не только мастеровито, а нежно-родительски к своему дитяте. Чуть-чуть мне стало слышаться рядом с радостью, что где-то там есть глубокая горечь утраты. Это еще сильнее одухотворило картину. Ясный взгляд девочки видит все: и деяния людей и пишущего художника.

Да простят мне, если я сопоставлю как что-то сходно-родственное этому в давнем событии, но это не играет никакой роли. Во Фландрии жил и творил величайший художник П.П. Рубенс [3]. У него была дочь Клара Сирена. Красавица с большими чарующими глазами. Рисунок Рубенса с нее показывает нам подростка в самом расцвете своих лет. В Эрмитаже есть «Портрет камеристки» – это она же, но чуть старше, в богатом одеянии. Этот портрет производит впечатление того, что художник может написать так только горячо любимую дочь, умершую год назад. Написан портрет по рисунку с невольным приливом родительской любви, любованием чарующей красотою, и где-то звучит легкая, тревожная нотка горя, что делает этот портрет несравнимым ни с одним портретом в мировом искусстве. Я хотел только сказать, что художник – всегда человек с радостями и горестями. В портрете «Матери с ребенком» просматривается то же самое. Писаны по памяти…

Художник помимо своей воли видит изображаемое таким, каким оно было в прошлом, но и угадывает будущее. Вот то, что казалось найденным цветовым пятном матери и доченьки, теперь выглядит уже как бессилие удержать жизнь дорогого создания. Посмотрите. Доченька уже становится как бы бесплотной, и остались только иссиня-синие глаза, такие же синие-синие, даже детские глаза были у Горюшкина. Я всегда смотрел в глаза Ивана Силыча и поражался такой их доброй синеве.

И еще маленький эпизод из жизни И.С. Горюшкина-Сорокопудова. Мне рассказала об этом одна женщина. Когда-то давно И.С. Горюшкин-Сорокопудов, работая педагогом в художественном училище, ходил обедать в столовую, что стояла напротив магазина Кузьмина [4]. Время было, как сейчас говорят, «смутное». Там очень хорошо готовили пончики в масле, и мы, голодные ребятишки, там были тоже завсегдатаями. Однажды обедая, Иван Силыч увидел девочку тех же лет, что и его дочка… Он подозвал ее. Она послушно подошла. Все знали, что это художник. Он пригласил, посадил <ее> на колени, бережно расправил платьице и начал угощать пончиками и бутербродами с черной икрой. Там же поодаль стоял ее младший братик и разновозрастные подруги. Она спрятала в кармашек бутерброд с икрой, и потом все они пробовали по одной икринке. В другой раз повторилось то же самое. Девочку ту звали Машей Новичковой [5].

[1980-е]

Примечания:

[1]       «Мать с ребенком». 1910. Холст, масло; 100х72. Пензенская картинная галерея.

[2]       Документов, подтверждающих брак К.П. и И.С. Горюшкиных-Сорокопудовых, не обнаружено. Но, если он был, то мог состояться в 1904 году. К этому году относится портрет Клавдии Петровны в подвенечном платье и с обручальным кольцом на руке. На портрете заметна ее беременность. Этот портрет писался долго, годами, даже после переезда семьи в Пензу. Как вспоминала Клавдия Петровна, Иван Силыч не раз просил ее надеть подвенечное платье, и вновь и вновь уточнял и дописывал картину. Рождение дочери могло быть в том же 1904 или 1905 году, а в конце 1908 года семья Горюшкиных-Сорокопудовых уже переехала в Пензу. Но без ребенка. Возможно, утрата четырех- или трехлетней дочери стала одной из причин, а, возможно, даже главной, переезда семьи из Санкт-Петербурга в Пензу.

И.С. Горюшкин-Сорокопудов. «Портрет жены в подвенечном платье». 1904. ПКГ 

[3]       Рубенс Питер-Пауль (1577–1640), фламандский живописец. Портрет дочери «Камеристка» написан им ок. 1625 года.

[4]       По мнению А.И. Дворжанского, эта столовая могла находиться на первом этаже углового здания на пересечении ул. Московской и М. Горького, где сейчас ресторан «Нэцке» и кафе «Корица».

[5]       В другом варианте новеллы девочке присваивается имя Саша. Во время знакомства А.В. Сиверина с ней, она была смотрительницей в залах Пензенской картинной галереи.

Встреча на Васильевском острове

 На всю жизнь запомнят учащиеся рассказы о жизни и беседы об искусстве Ивана Силыча Горюшкина-Сорокопудова. Много было <им рассказано> курьезных и исторических случаев. Как, например, о его встрече <в Петербурге> на Васильевском острове с Императором Николаем II, который ехал на пролетке с одним кучером, без охраны [1]. На пустынной в данный момент улице, неожиданно Император увидел довольно могучую фигуру студента, а Иван Силыч, увидев Императора Николая II остановился. Что подумал Николай II, осталось неизвестным. Но Император коснулся спины кучера, кучер натянул вожжи, экипаж остановился. Император сошел с пролетки, подошел к стоящему столбом студенту и спросил: «Кто Вы?» «Студент Императорской академии художеств» [2] «А куда идете?» «К Петрову». Петров был инженер, лауреат ломоносовской премии по железнодорожному делу, к тому же член Государственного Совета [3]. Император: «Ага, я его знаю». И монарше: «Я Вас не забуду» [4]. Повернулся, пошел, сел, тронул спину кучера и уехал. Надо было видеть, как Иван Силыч передавал в лицах эту сцену. Острота восприятия, артистизм передачи – одна из интереснейших черточек в характере Горюшкина-Сорокопудова.

[1990-е]

 Император Николай II с братом Великим Князем Михаилом Александровичем
в открытом экипаже. 1900-е. Санкт-Петербург

Примечания

[1]       Маловероятный случай. Встреча, произошедшая без свидетелей и никем не подтверждаемая, сразу же попадает в разряд небылиц. Рассказ о случайной встрече с Императором сродни другим байкам, подобным ему. Но, как бы то ни было, этот рассказ Горюшкин-Сорокопудов поведал, а Сиверин его даже записал.

[2]       Император Николай II короновался в 1894 году. И.С. Горюшкин-Сорокопудов был студентом Императорской академии художеств с 1895 по 1901 год. Описываемая встреча могла состояться в этот период.

[3]       Петров Николай Павлович (1836–1920), военный инженер, теоретик, реформатор и практик железнодорожного дела в России, преподаватель в технических академиях и институтах. Лауреат Премии М.В. Ломоносова в 1884 году, председатель Императорского русского технического общества. О семье Н.П. Петрова А.В. Сивериным сделана краткая заметка: «<…> сын его хирург <…> Николай Николаевич Петров, брат И<вана> С<илыча>, часто ездил бесплатно по ж<лезной> д<ороге> – дружили, жил и был хорошо принят в семье Петрова. Мать И<вана> С<илыча> была служанкой в доме Петрова, высокая, сильная». С приездом в Петербург Горюшкин-Сорокопудов поддерживал дружеские отношения с Петровым Н.П., после переезда в Пензу вел с ним активную переписку. Петров Николай Николаевич (1876–1964), российский хирург, один из основоположников отечественной онкологии, член-корреспондент АН СССР (1939), академик АМН СССР (1944), Герой Социалистического труда (1950).

[4]       В 1907 году (по другим источникам в 1908) И.С. Горюшкин-Сорокопудов исполняет портретный офорт «Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Алексея Николаевича» (44,6х41). Не с натуры, а с фотографии Ф. Буассона и Ф. Эгглера, опубликованной в том же 1907 году. Для работы над портретом, а тем более для продажи отпечатанного тиража, был нужен документ, разрешающий художнику делать это, и у Горюшкина-Сорокопудова такой документ, видимо, был. Так в пензенской газете сначала появляется заметка: «Художественный магазин «Салон», Московская ул. д. Покровского. Настоящим извещает жителей г. Пензы и окрестностей, что <…> при магазине продаются<…>офорты Е. И. В. Наследника Цесаревича худож. И.С. Сорокопудова-Горюшкина (так в тексте – прим авт.), одобренные Министерством Двора Его Имп. Величества.»// Пензенские губернские ведомости, №276, 23 декабря 1908, С.5. Это первое газетное упоминание имени художника в Пензе. Как видим, монаршее «Я Вас не забуду», исполнилось. Кроме приобретения заказа на офорт, И.С. Горюшкин-Сорокопудов получил и расположение к себе Министерства Двора Его Императорского Величества. Оно было ему необходимо для приискания места преподавателя в художественных училищах. Почти все они, кроме частных, состояли в ведении этого Министерства, а Горюшкин, как находящийся под негласным надзором, тем самым с одобрением Министерства Двора, получал и разрешение от него на преподавательскую деятельность.

Обычно, офорты печатаются большими тиражами, а потому распространение именно этого портрета проходило через разные каналы: «В зале Соединенного собрания состоялся благотворительный вечер в пользу недостаточных учеников Пенз. худож. уч-ща. В качестве выигрыша в лотерею- аллегри разыгрывались 2 офорта портрета Наследника-Цесаревича работы И.С. Горюшкина-Сорокопудова.// Пензенские губернские ведомости, №302, 14 декабря 1911, с.3. В 1913 году офорт был подарен И.С. Горюшкиным-Сорокопудовым в музей ПХУ, так он мог оказаться в ПКГ. Другие его экземпляры до сих пор еще встречаются у пензенских жителей.

Горюшкин и кино

Вспоминается посещение И.С. Горюшкиным-Сорокопудовым кинокартины «Рембрандт», кажется голландской или немецкой студии [1]. Если не ошибаюсь, это был трофейный фильм, один из многих, оказавшийся у нас после Отечественной войны. Фильм «Рембрандт» шел в кинотеатре «Пролетарий», что наверху Московской. Сейчас это здание срыто. Мы, учащиеся, пригласили Ивана Силыча посмотреть его. Он, вообще, скептически относившийся к кино, настороженно посмотрел на нас, как на людей, занимающихся пустяками. Но мы настойчиво начали приставать, убеждая Ивана Силыча посмотреть фильм, так как будут показывать картины Рембрандта [2]. Это смягчило его. Иван Силыч, будучи студентом Императорской Академии художеств, копировал «Блудного сына» Рембрандта. Можно добавить еще, что копию у Горюшкина купили и на эти деньги он смог совершить путешествие в Италию, Францию, Голландию и Германию. В Голландии он видел много работ Рембрандта, но неоднократно нам говорил, что Эрмитажная коллекция Рембрандта лучше, богаче и полнее.

Итак, зимой мы всей группой с Иваном Силычем отправились в кинотеатр «Пролетарий» [3]. Очень любопытно было наблюдать, как в толчее кинотеатра неуютно чувствовал он себя. Резко выделялся своим суровым видом, как «прошлый век» в веке нынешнем.

Кинотеатр «Пролетарий» на ул. Московской. 1934. Пенза

Уселись, ожидаем… Артист, игравший Рембрандта, был только артистом и, чуть переигрывая, непрофессионально оперировал кистями, палитрой, муштабелем… Смотрю, Иван Силыч задвигал усами, почесывая недоуменно бородку, глубоко вздохнул… Когда показывали фрагменты картин или целиком, он, вглядываясь, подавался вперед… А когда показывали, как артист изображал Рембрандта, невольно выпрямлялся к спинке кресла.

Он стойко перенес кинокартину, и, продвигаясь вместе с густой толпой к двери, наверное, вспомянул свою тихую Ивановку, небо ночное, тишину, усадьбу свою родную.

Вышли. Из-под надвинутой папахи на нас глядели сурово недоуменные глаза, и он сделал свой приговор: «Я не увидел там Рембрандта!». Это мастер сказал о мастере. «Там», в фильме был сделан упор на мелодраму, мятежную душу великого художника. Иван Силыч же рассудил так, что «там» не было трагедии, но что он, Рембрандт, должен быть выше всех мелких невзгод. А эта мощь мастера и не была передана [4].

В жизни Рембрандт [5], невзирая на все житейские испытания, твердо шел к цели, работая все лучше и лучше, достигая таких вершин, как «Блудный сын» или дышащие мудростью и добротой, его последние «Автопортреты». Рембрандт всю жизнь читал Библию и в свете ее он творил. В этом секрет его Мастерства. Такое же, почти религиозное чувство к Искусству, было и у Ивана Силыча Горюшкина-Сорокопудова. «Любите Искусство больше жизни!» – не раз призывал он своих учеников.

Декабрь 1992.

Примечания

[1]       Действительно, фильм «Рембрандт» был на экранах в прокате. Это подтверждает Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О выпуске на экран заграничных кинофильмов из трофейного фонда» 31 августа 1948 года:

«1. Разрешить Министерству кинематографии СССР выпустить следующие 50 заграничных фильмов из трофейного фонда:

а. На широкий экран: ‹…› «Рембрандт» ‹…›

2. Поручить Министерству кинематографии СССР (т. Большакову) совместно с Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) произвести в фильмах необходимые редакционные исправления, снабдив каждый фильм вступительным текстом и тщательно отредактированными субтитровыми надписями»./ Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП (б) – ВКП (б), ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917-1953.- М., 1999; с. 639-640.

[2]       Вообще копирование в музеях произведений великих мастеров не было редким событием или исключительным правом отдельных художников. Эта практика никогда не прерывалась, а, став частью академического художественного образования, продолжается и сегодня. Во-первых, это занятие повышало ремесленный уровень художника, а во-вторых, оно было еще и коммерчески выгодным. Копии заказывались и покупались частными коллекционерами и крупными музеями.

[3]       Точные сроки проката фильма «Рембрандт» в пензенских кинотеатрах нам неизвестны. Просмотр фильма мог состояться в конце января, середине февраля 1949 года, во время очередного приезда Сиверина А.В. из Киева на каникулы.

[4]       Перед просмотром фильма у И.С. Горюшкина-Сорокопудова были явно завышенные ожидания. Как оказалось, развитым фильмо-зрительским опытом он не обладал, но у него был другой-игровой. Театральный артистизм рассказчика он не раз демонстрировал, да и малым фильмо-игровым опытом он обладал. Известно, что в дни его юбилея в 1943 году о нем был снят киносюжет: в Ивановке, в своей мастерской, он среди учеников старших курсов говорит о задачах искусства – «говорил о культуре, труде художника». (Из Отчета ПХУ за первое полугодие 1943/1944 учебного года). Возможно, это была студия кинохроники из Куйбышева. В Ивановке под Пензой с 1915 года была усадьба с жилым домом, зимней и летней мастерскими, надворными постройками, пасекой и беседками. В ней И.С. Горюшкин-Сорокопудов жил и творчески работал до своей смерти в 1954 году.

[5]       Рембрандт Харменс ван Рейн (1606–1669), великий голландский живописец, рисовальщик и офортист. И.С. Горюшкин-Сорокопудов и А.В. Сиверин были поклонниками и знатоками творчества Рембрандта, оба, как Рембрандт, были виртуозами в живописи и в офорте.

Парижский костюм

 Может быть, не лишним будет вспомнить каким видели Ивана Силыча в его далекой молодости совершенно случайные люди.

Однажды на пензенской бумажной фабрике «Маяк Революции» я разговорился с конюхом. Конюх был очень яркой внешней наружности. Громогласный, крупный, с пышными «буденновскими» усами. Он, конюх, до революции ездил на пролетке, возил пассажиров. Я спросил, а не возил ли он художника Горюшкина-Сорокопудова? Он тут же загорелся: «Как же, хорошо помню. Возил, возил его. Чаевые давал. Из себя видный, такой представительный, одетый с иголочки и, как бы, сам себя дарит». Потом по телефону узнал у главного инженера бумажной фабрики, что конюха звали Николай Михайлович Андрюшечкин.

А. Сиверин. Андрюшечкин Н.М. Офорт. 1961

И я вспомнил рассказ И.С. Горюшкина-Сорокопудова о том, как он в Париже [1] заказал костюм по последней моде. Вечером портной снял с него мерку, а утром на плечиках ему уже доставили готовый костюм в гостиницу. А по приезде домой лучший пензенский портной умолял Ивана Силыча продать ему этот костюм как образец, и получил его.

Иван Силыч любил фотографироваться, очень был фотогеничен. «Он, батюшка, позу любил!» – говорил М.В. Валукин [2].

[1980-е]

Примечания

[1]       Поездка И.С. Горюшкина-Сорокопудова за границу состоялась в 1911 году. Он посетил Германию, Нидерланды, Францию и Италию, осмотрел основные европейские музейные собрания и крупные международные выставки.

[2]       Валукин Михаил Емельянович (1908–1975), живописец, книжный график и педагог. С 1937 года проживал в Пензе.

Наши натурщики

 В учебном процессе Пензенского художественного училища не последнюю роль играют натурщики. При И.С. Горюшкине-Сорокопудове и позже мне вспоминается целая шеренга натурщиков, людей разной судьбы и жизненных ситуаций. Уважение к позирующему воспитывало и учащихся и педагогов. Они всматривались внимательно во внутренний мир человека. И хорошо сделанный рисунок или этюд в цвете связаны, конечно же, с любовным отношением к этому человеку, а через него и ко всем людям. Без этого искусства не существует. Иван Силыч на уроках часто повторял, если студент мудрил: «Посмотрите внимательнее, там же Божье творение. Как красив человек!».

<…>Появляется в училище старенький, почти 90-летний натурщик, чуть передвигающийся, но необычно приветливый и очень симпатичный старичок. Позировал он хорошо, хотя, ходил медленно, не отрывая ног от пола, но никогда не опаздывал. А что он рассказывал о себе, было очень интересным. В 20-х годах он был полон сил, образован, из хорошей семьи, воспитание чувствовалось во всем – Куряев Андрей Иванович [1]. Рассказы его были сплошной восторг. Вот один из них.

В то голодное время, что обрушилось на Поволжье, Фритьоф Нансен [2] – великий человек, великий путешественник, был как Ангел Хранитель, где плохо, туда он спешил с помощью. Ленин никому не разрешал приезжать с продовольствием для голодающих Поволжья, а Ф. Нансену разрешил. Куряев А.И. был необычайно точным человеком, всегда услужлив, имел постоянное и доброе, ласковое отношение к людям – поэтому, по всей вероятности, ему доверили в те далекие тяжкие времена сопровождать Ф. Нансена. Куряев знал немецкий язык и стал переводчиком при Нансене.

Первый их визит был к облначальству. В первые годы Советской власти обращение рядовых с начальством еще не было таким официальным. Пришли, отворили дверь в кабинет и видят нечто совершенно непонятное: начальник сидел в кресле в довольно небрежной позе, развалившись, даже задрав ногу на подлокотник кресла. Так в Европе не встречали Ф. Нансена. Он удивился и спросил у Куряева: «Was ist das?» Куряев тоже в недоумении – это был его товарищ, неплохой парень, а тут вот так штука. Он не растерялся: «Nicht Kulturen». И, как в пьесе Гоголя, захлопнули двери.

После Куряев встретил его и говорит: «Что это ты, Петька [3], раскорячилcя так, знаешь, кто это был? Это был великий человек и путешественник Фритьоф Нансен!» «Да ну-у? Я не знал. А мы, узнав, что приедет буржуй, вчерась на партсобрании приняли резолюцию: «Никакого почтения буржуазии». А он ему: «Дурак неотесанный, ты знаешь, что приезжал друг Ленина и привез хлеб?» Петька на глазах побледнел от страха и даже нос заострился, как у покойника: «Что же теперь будет? Ну, скандал!» Классовое самосознание было всегда крепким в этих краях.

Потом, как рассказывал Куряев, они вместе с Ф. Нансеном, сделав все, что нужно в Пензе, двинулись в теплушках в сторону Саратова и дальше в другие города [4].

И.С. Горюшкин-Сорокопудов знал об этом и только раз в беседе, когда речь зашла о хлебе, вспомнив голодные годы, обрушившиеся на этот край, благоговейно упомянул имя Великого Норвежца. Иван Силыч знал «почем фунт лиха». В детские и юношеские годы он сильно бедствовал, и отзывчивость у него никогда не умолкала [5].

Ноябрь 1984 г., сентябрь 1985 г.

Примечания

[1]       Куряев Андрей Иванович (биографическими сведениями не располагаем).

Ф. Нансен с миссией помощи голодающим. 1922

[2]       Нансен Фритьоф (1861–1930), норвежский путешественник, исследователь Арктики, общественный и государственный деятель. Несколько раз бывал в России, как до описываемых событий, так и после. Наиболее сильный голод, охвативший Поволжье, в том числе и Пензенскую губернию, был в 1922 году. Ему предшествовал неурожай 1920 года и страшная засуха на Волге в 1921-м. Международные политические и благотворительные организации бойкотировали Советскую Россию и не пропускали через свои границы хлеб и продовольствие для нее. Ф. Нансен создал независимый от них Комитет помощи голодающим (т.н. «Помощь Нансена»), куда деньги и продовольствие со всего мира жертвовались частными людьми. В России на местах в голодающих губерниях для распределения собранных средств учреждались Комитеты «Помощи голодающим» («Помгол»). Благодаря их деятельности были спасены от смерти 400 тысяч взрослых и 6.4 миллиона детей. В декабре 1922 года Нансену была присуждена Нобелевская премия мира.

[3]       Персонаж, названный в воспоминаниях Петькой, остался неизвестным.

[4]       В период кампании по оказанию помощи голодающим Ф. Нансен совершил много поездок по Советской России. Под их впечатлением в 1923 году он написал книгу «Россия и мир».

[5]       А.В. Сиверин и сам проникся личным, душевным расположением к Ф. Нансену. В его домашней библиотеке была книга: Нансен -Хейер Лив. Книга об отце. Перев. с норвежского. 2-е изд. -Л. Гидрометеоиздат, 1986. В конце 1980-х, начале 1990-х годов Сиверин начал разрабатывать эскиз памятника Нансену для Поволжья. Им предлагался рисованный эскиз, в нем многофигурный монумент изображался с разных сторон. Великий Норвежец возвышался над группой голодных детей и взрослых, просящих помощи и благодарящих его. Они протягивали к нему руки и лица их были обращены на него. Допуская, что в таком виде идея памятника осталась бы непонятной, Сиверин обратился к пензенскому скульптору В.И. Буяльскому (1946–1999) за помощью в переводе графического эскиза в скульптурный. О результатах их дальнейшего сотрудничества ничего неизвестно.

Публикация воспоминаний и примечания Д.Н. Димакова, Март 2025