Термин «орда» по смыслу и звучанию совпадает с латинским «ordo» – «орден», то есть, упорядоченное войско с правым (восточным) и левым (западными) крылами.
Лев Гумилев, «Из истории Евразии»
Михаил Дерегус. «Переяславская рада».
Настоящее есть следствие прошедшего,
а потому непрестанно обращай взор свой на зады,
чем сбережешь себя от знатных ошибок.
Козьма Прутков
«Плач Ярославны»
Избавление от иллюзий – крайне болезненный процесс, чреватый глубокими, как внешними, так и внутренними, зачастую, смертельно опасными потрясениями. Но эти потрясения необходимы для выздоровления. Осознание реального положение дел, доступ к правде, какой бы она ни была, гораздо лучше, в конечном счете, чем пустые надежды и напрасные хлопоты по поддержанию мнимого благополучия. Пустая суета ничего, кроме бесполезных затрат сил, средств и времени и дальнейшего ослабления больного в перспективе вызвать не может. Теряющую устойчивость систему можно лишь на какое-то время задержать в исходном положении, а потом она, все-равно, или перейдет в другое состояние равновесия, или разрушится.
При системном кризисе наступает полная апатия большинства, непрерывные вопли и плач – все пропало, нас предали, конец истории, сопротивление бесполезно… При этом, мало кто обращает внимание, что происходящие разрушительные процессы не столь однозначны и негативны – разрушаясь, старая система открывает новые возможности по созданию новой, уже на новых принципах. На практике, как правило, новые системные ценности базируются на хорошо забытых старых, в этом и заключается процесс преемственности и непрерывности истории, только надо понять суть происходящих перемен, не опоздать и быть готовым к перехвату инициативы.
Сейчас идет такой всеобщий непрерывный «плач Ярославны» по поводу событий на Украине. Плачет власть, плачет оппозиция всех цветов радуги, даже среди русских националистов наступил раскол по этому поводу. И практически никто не задается вопросом, а почему, собственно, уход Украины в другой геополитический лагерь надо воспринимать, как негативный для нас момент? Может быть, лозунг – «Украина не Россия» – нам, русским, исторически выгоден? Может, ее давно уже надо было попросить «выйти вон», или, еще лучше, вообще, не принимать изначально? Возможно, тезис Бжезинского о том, что Россия без Украины ничто, не совсем корректен и не отражает глубинные интересы собственно русского народа? И таких «если» много. Поэтому без краткого исторического экскурса не обойтись.
«Вши за пазухой»
Начнем с того, что Московская Русь, пойдя на Переяславскую
Раду в 1654 году, приняв под свою руку Малороссию, сделала это не от хорошей
жизни. Надо отметить, что не впервые подобные предложения поступали русской
власти, так, например, в 1625 году Москва отказала в этом Киевскому митрополиту
Иову Борецкому. Не спешила Москва отвечать согласием и на слезные челобитья
Хмельницкого, просившего неоднократно о подданстве. (Н.И. Ульянов,
«Происхождение украинского сепаратизма», Москва, издательство «ИНДРИК»,
Так что же удерживало нашего царя от столь, казалось бы,
логического шага? И что, в конце концов, заставило его принять это предложение?
Заставила необходимость – у Алексея Михайловича просто не осталось выхода.
Во-первых, страна захлебывалась от наплыва беженцев. Харьковская Слобода не
вмещала всех желающих. Не расстреливать же было их картечью из пушек на границе,
а девать их было уже некуда. Почти вся Малороссия готова была сесть на телеги,
так как ожесточенность со всех сторон в начавшемся у них хаосе была
запредельной. «Многие, не дожидаясь политического разрешения вопроса, снимались
целыми селами и поветами и двигались в московские пределы. За каких-нибудь
полгода выросла Харьковщина – пустынная прежде область, заселенная теперь
сплошь переселенцами из польского государства». (Н.И. Ульянов, «Происхождение
украинского сепаратизма», Москва, издательство «ИНДРИК»,
Николай Костомаров писал: «Весною
Во-вторых, самое главное, давление на царя общественного мнения, пронизавшее все русское общество сверху до низа, с требованиями мочь угнетенным русским братьям. И, в-третьих, о чем по разным причинам до сих пор стараются не вспоминать и не обращать на это внимание – активная работа в этом направлении многочисленной украинской «пятой колонны».
Царь прекрасно понимал, каких «вшей за пазуху» он запускает,
что братья несли с собой не только войну с Речью Посполита, что было нам не
впервой, но также и заразу преклонения перед Европой. Был он прекрасно
осведомлен и насчет истинных симпатий и намерений Хмельницкого и его окружения.
И об их тайном полонофильстве и европеизме, как это, на первый взгляд, дико не
звучит. И связанным с этим комплексом неполноценности у новообретенных
подданных. «Насчет истинных симпатий Хмельницкого и его окружения двух мнений
быть не может – это были полонофилы; в московское подданство шли с величайшей
неохотой и страхом…. Все руководство сосредотачивалось в руках казачьей
аристократии. А эта не думала ни о независимости, ни об отделении от Польши. Ее
усилия направлялись, как раз, на то, чтобы удержать Украину под Польшей, а
крестьян под панами, любой ценой. Себе самой она мечтала получить панство,
какового некоторые добились уже в
Поэтому, чтобы понять истинные мотивы поступков наших украинских братьев, понять логику их поведения и душевные порывы, необходимо понять первооснову, то есть поляков, их культурный код, исторические устремления, симпатии и антипатии.
Независимых исследований, посвященных Польше, без
заламывания рук, истерики и голословных обвинений русских во всех смертных
грехах, очень мало. Так как обращение к этому вопросу и в Российской империи и
в Советском Союзе не приветствовалось правящей элитой. Так что мы практически
ничего правдивого не знаем про нашего ближайшего соседа. Но времена меняются,
пришло время и для объективного рассмотрения польского вопроса, оказавшего
столь роковое влияние на нашу историю. Этому феномену и посвящено исследование
С.Н. Бухарина и Н.М. Ракитянского «Россия и Польша. Опыт
политико-психологического исследования феномена лимитрофизации», Москва,
Институт русской цивилизации,
«Украина це Европа!»
Начнем с того, что: «Поляки, вообще, не знают о существовании такого народа, как «русские». Слово «ruski» в польском языке носит ругательный характер и потому удалено из литературной лексики. Московское же государство (и впоследствии Россия) для поляков всегда было населено «московитами» («москалями») или – позже – «россиянами» («rosjanie»). Польская элита Российской империи называла Россию «тюрьмой народов». Ее представители так и говорили: «Мы не русские, мы – россияне, потому что почитаем папу Римского, а в России живем как в заточении». В.И. Даль писал о происхождении слова «россияне», о том, что именно Польша прозвала нас «россiянами» по правописанию латинскому, а мы переняли это по нашей склонности к бездумному подражанию Западу». (С.Н. Бухарин, Н.М. Ракитянский, «Россия и Польша. Опыт политико-психологического исследования феномена лимитрофизации», Москва, Институт русской цивилизации, 2011г., стр. 33)
«Следует отметить также католическо-мессианский идеализм
польской нации, столетиями формируемый в рамках формулы польской
национально-религиозной идеи «Польша — Христос среди европейских народов»,
являющейся мистическим средоточием как польской национальной идентичности, так
и религиозной миссионерской жертвенности». (Н.А. Бердяев, «Судьба России»,
Москва-Харьков, «Эксмо-пресс-Фолио»,
И таких примеров можно привести великое множество. Становятся понятны истоки польской национальной истеричности, обостренного чувства к чужому мнению, политической непоследовательности и непрерывной ненависти к России. Не дай Бог, если в Европе Польшу и Россию признают культурно близкими странами, а русских и поляков родственными народами!
Эта культивируемая столетиями нарочитая, публичная ненависть к русским необыкновенно живуча, глубока и последовательна, она лежит в основе такого знакового для поляков явления, как «сарматизм». То есть, противопоставления себя, как потомков древнего кочевого сарматского народа, русским, по их утверждению, потомкам скифов. Отсюда и такая терминология в наш адрес: «хлопы», холопы. Или «быдло», то есть, скотина. Или «псякрев» – собачья кровь.
И вот братья-украинцы, воспитанные на этой русофобии, взращенные на презрении к Москве, будучи переполняемы одновременно ненавистью к полякам, не считающих их за людей, и к русским, недочеловекам (на которых они перенесли польские штампы, изначально адресованные им самим), вынуждены были просить у этих клятых москалей помощи и приюта. Оказались нашими соотечественниками. И им сразу многое, что не понравилось в нашем государстве. А, как известно, руку дающего кусакют… А, спустя не так уж исторически и много лет, в результате серии разделов Польши, и сам первоисточник со всей к нам неизжитой ненавистью, оказался внутри наших границ. Так что, посыл «Украина не Россия» и «Украина це Европа» родился не сегодня. А кто сомневается, пусть обратится к наследию, так называемого, великого просветителя Украины, Киевского митрополита – Петра Семеновича Могилы или Петру Мовилэ (31 декабря 1596 – 11 января 1647). Сын молдавского господаря, через бесчисленный рой своих сестер, жен польских магнатов, он был вхож в самый верх польской знати, ему покровительствовал сам пан Станислав Жолкевский, коронный гетман Речи Посполита. Из документов можно узнать, как Киевский митрополит готовил православных священников по латинскому образцу на базе Киево-Могилянской академии; о его изменениях Требника на католический манер; о составлении им новых «Жития Святых», по заказу варшавских хозяев. И еще один небольшой штрих – Петр Семенович был в большой дружбе с митрополитом Филаретом, патриархом Московским, отцом нашего царя, первого Романова – Михаила Федоровича. Познакомились они и подружились, будучи, в так называемом, «польском плену». Воспитанниками своего приятеля по «плену» Филарет замещал основные должности в Русской Церкви и государственной администрации после воцарения своего сына на троне. https://ruskline.ru/analitika/2010/12/21/petr_mogila_contra
https://ru.wikipedia.org/wiki/Пётр_Могила
Пыжиков, «1612 год – украденная победа». https://xaliavschik.livejournal.com/1130160.html
Новообращенные подданные практически сразу же активно влились в нашу жизнь. Между нами не было ни религиозных, ни языковых, ни этнических барьеров, а образовательный уровень казацких старшин, признанных у нас дворянами, как минимум, был ничуть не меньше, чем у нашего правящего слоя. То же самое можно было сказать и про духовенство. Вдобавок, пройдя школу внутренней войны с католиками, школу еврейской безжалостной алчности и польской жесточайшей чванливой оккупации, они переняли многие иезуитские и еврейские приемы и стали очень политически активны, оставаясь при этом в своей основе провинциальны и мелочны. Эту активность они и реализовали на своей новой родине.
Помогли «по-братски»
Влияние, оказанное малороссами на нашу жизнь, переоценить невозможно. С их помощью был сломан наш культурный код. Никакие реформы патриарха Никона, никакой раскол нашего православия не был бы возможен без активного кадрового обеспечения выходцами из малороссийского духовенства. Как невозможны были бы и реформы Петра без помощи малороссов. Раскол и Петр, с его имперскими замашками и отказом от Московского царства – государства русских – нанесли мощнейший удар по русскому национальному самосознанию. Мы потеряли собственный путь, но и не приобрели пути западного, поскольку и Западом не стали. Малороссам было наплевать на почти семивековую историю Московской Руси, на все наше уважение к прошлому. С их самым деятельным участием были уничтожены обратные связи власти и народа, уничтожен принцип «большой семьи», «чувство локтя», никакой патриархальщины, национальной солидарности! В том числе, и через упразднение Земских Соборов, со старым обычаем совещаться со «всей землей», «по старине», с широким представительством «всех людей»; «игумены и попы», «градские люди»… Как было им наплевать и на то, что лучшие русские люди в знак протеста умирали, сжигая себя в бесчисленных «гарях». Никакой жалости, наоборот, ими сочинялись мифы о, якобы, нашей жестокости, дикости и отсталости.
Еще один характерный пример: Архиепископ Феофан (в миру Елисей, по другим сведениям – Елеазар Прокопович(8 (18) июня 1681, Киев – 8 (19) сентября 1736, Санкт-Петербург). Имена родителей неизвестны. Образование получил в Киево-Могилянской академии, совершенствовал свои знания во Львове, и после перехода в униаты, обошёл пешком всю Европу. Посещал университеты в Лейпциге, Халле, Йене. В 1701 году в Риме поступил в прославленную тогда иезуитскую коллегию св. Афанасия, учреждённую для греков и славян. Прослушав в этой коллегии полный курс, приобрёл значительные знания в исторических, богословских и философских сочинениях, а также в древнеклассической литературе, и своими выдающимися способностями обратил на себя внимание папы Климента XI. Однако не захотел остаться в Риме и в 1704 году вернулся в Киев, где снова обратился в православие и стал преподавать в Киево-Могилянской академии, которую впоследствии возглавил (1710–1716 гг). Будучи ректором, выступил горячим защитником просвещения и сторонником начатой уже Петром Великим решительной борьбы со старыми народными предрассудками. Пётр I, узнав образ мыслей Феофана и убедившись в его выдающихся способностях, в 1716 году вызвал его в Петербург для осуществления реформы церкви. Феофан Прокопович проповедовал цезаропапизм и считал, что император является понтификом, то есть епископом над всеми епископами и главой не только над мирским чином, но и над духовенством, что стало идеологией Православной Российской Церкви в так называемый Синодальный период в 1700–1917 годы. Феофан становится главным помощником Петра Великого в делах духовного управления. Через его руки проходят, им составляются или, по крайней мере, редактируются все важнейшие законодательные акты по делам церкви; по поручению царя он пишет предисловия и толкования к переводам иностранных книг, учебники, богословские и политические трактаты. При образовании в 1721 году Святейшего Синода, стал его первым вице-президентом (и по смерти Стефана Яворского – его фактическим руководителем), с 15 июля 1726 года – первенствующим членом Синода. Пётр нередко делал Феофану подарки: лично сам подарил ему несколько деревень, дарил значительные денежные суммы. В Петербурге Феофан выстроил себе обширное подворье на левом берегу реки Карповки (Карповское подворье). При личном общении «Феофан Прокопович был человек жуткий. Даже в наружности его было что-то зловещее» – так говорили про него современники. Жертвы мстительности Феофана исчисляются сотнями, в том числе многие архиереи: Феофилакт (Лопатинский), Георгий (Дашков), Игнатий (Смола), Сильвестр (Холмский-Волынец), Варлаам (Вонатович). В дальнейшем был горячим поклонником Анны Иоановны, «царицы престрашного зраку», и всех совершаемых ей злодеяний. В Новгороде для совершения богослужений и рукоположения ставленников с 1734 года держал своим «споспешником» выехавшего из Грузии епископа Иосифа (Хвабулова), ни слова не понимавшего по-русски. https://ru.wikipedia.org/wiki/Феофан (Прокопович)
В результате, мы русские, во многом утратили право
субъектности, лишились способности к национальной рефлексии, то есть
способности сосредоточиться на самих себе, своих собственных национальных
интересах внутри собственного государства, заменив его на симулякр внешней
активности, прикрытый пафосом русского патриотизма. Одним из первых публично на
этот феномен обратил внимание выдающийся русский геополитик Н.Я. Данилевский
(1822–1885) в своем культовом исследовании «Россия и Европа». Данилевский
писал, что русский патриотизм, который реализуется только во внешней политике,
– это признак слабости: «Под таким внешнем политическим патриотизмом кроется
горькое сомнение в самом себе, кроется сознание жалкого банкротства». Русские,
будучи великой нацией, стали страдать комплексами неполноценности, присущим
нациям малым. (Н.Я. Данилевский, «Россия и Европа», Москва, «Книга»,
Митрополит Петр
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%91%D1%82%D1%80_%D0%9C%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%BB%D0%B0
Архиепископ Феофан
Завещание императора
Данилевский утверждал также, что Россия – это цивилизация, отличная от цивилизации Запада, но ценности русской цивилизации не уступают западным. Европу пугает в нас не то, что мы другие, это они легко пережили бы, а то, что Россия, при всех ее отличиях, государство сугубо европейское. А только европейское государство может навязать свою волю Европе и миру, именно в этом причина страха Европы перед Россией. Уже в XVI веке в Англии пишут про русских, что если бы эти люди знали свою силу, то они господствовали бы над миром. Одно появление подложного завещания Петра в Европе чего стоит. Русский император в нем, якобы, заявил, что еще несколько десятилетий, и мы повернемся к Европе задом. Вот этого они боятся больше всего – русского национального эгоизма, нашей расчетливости в европейских делах. Россия – конкурент Запада. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Казаки и калмыки со своими верблюдами в Париже – это шутки? Это мы в России сочли забавным. А европейцы сочли предупреждением.
Он также отметил, что нет ничего такого, изобретенного в
Европе, чего мы не смогли понять и воплотить у себя. И традиционная русская
власть вовсе бы не помешала приобретению всего нового и полезного у европейцев.
(Н.Я. Данилевский, «Россия и Европа», Москва, «Книга»,
Такая точка зрения вызвала неприятие не только на Западе, что вполне закономерно и предсказуемо, но самое главное, среди российского высшего правящего класса, петербургской придворной аристократии. Наиболее концентрированно это неприятие выразил, так называемый, христианский профессиональный философ, родственник Григория Сковороды, Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900), кумир наших либералов.
Владимир Соловьев назвал книгу Данилевского «Россия и Европа» недоразумением. (В.С. Соловьев, «Россия и Европа» (1888), стр. 84. http://www.odinblago.ru/soloviev_5/1_6 Он считал, что Россия должна пожертвовать собой, ради единения Востока и Запада, для него Россия – это средство, а не цель, существование России не имеет ценности само по себе, ценность имеет Россия в качестве жертвы. Его труд «Русская идея» (1888) (anchiktigra.livejournal.com›1976119.html) вошел в классику русофобской литературы, в нем он не мог не признать тот факт, что Россия – конкурент Запада, поэтому он ставит вопрос «о смысле существования России во всемирной истории» и отказывает России в праве на существование.
Возникает вполне правомочный вопрос – в чем причина такого глубинного отторжения высшим слоем нашего общества, на первый взгляд, таких прописных истин? В чем лукавство? Почему постановка вопроса о нашей цивилизационной самобытности и наших русских национальных интересах внутри нашего же, казалось бы, государства, вызывает такое неприятие?
И никаких русских!
А «ларчик просто открывался», Россия после всех проведенных реформ, в которых так отличились наши малороссийские братья, открывшие дорогу к нам западной неруси, была уже не русским государством. Недаром, во времена Николая I ставился вопрос о переименовании России в Романию, чтобы даже в самом названии государства русским духом не пахло, но не решились, время тогда еще не пришло. Только после Октябрьского переворота удалось выполнить поставленную задачу – Союз Советских Социалистических Республик – и никаких русских.
Все было направлено на оттеснение русских от власти. Помимо кооптации во власть бесчисленного числа немцев, различного сброда со всей Европы и другой прочей неруси, придумывались всевозможные схемы, теоретические выкладки и пр., лишь бы не допустить русский национализм, «замазать» русским глаза, но пока еще, в основном, мирным путем. Так как к открытой конфронтации с русскими, как системой, власть еще была не готова. Выдавливанию русских на периферию способствовало и то, что русские, не пройдя выучку этнического национализма, на определенном этапе утратили чувство взаимопомощи и не понимали значения этнического единства. Но школа этнического национализма учит нацию защищаться, понимать людей, учит осознавать, что твой долг помочь, в первую очередь, своему соплеменнику, а потом уже всем остальным. А чтобы принять свое, надо отречься от чужого. Иначе не выжить. В критические моменты у русских не было, и к величайшему сожалению, нет до сих пор внутренней психологической установки, которая действовала бы по принципу «свой – чужой». Поэтому они так слабы перед другими нациями, населяющими Россию.
Так в противовес русскому зарождающемуся национализму, был создан казенный патриотизм графа Уварова – «православие, самодержавие, народность». Это формула социального и национального мира, которую Николай I и предложил обществу. Где православное, как нечто наднациональное, выводится на первый план. При этом этническое происхождение самого царя – дело десятое, оно гениально отходит на задний план. Романовы – русские православные монархи. На третьем месте в триаде – народность, которая подразумевает единство всех православных под властью православного царя. Для русского националиста это ловушка. Или ты казенный патриот или не патриот вовсе. Место, которое в политической жизни Европы занимал национализм, в России оказывается пустым. Заботу о национальных интересах брала на себя монархия, и ей политические конкуренты были не нужны, а национальные интересы правящей верхушки и русской нации далеко не всегда совпадали.
Именно так был создан механизм управления, который не позволял подняться наверх при поздних Романовых (да, собственно к Романовым они уже не имели никакого отношения, немец Александр III, не в счет, он наш, но у него ничего не получилось) именно русским этническим патриотам. Так что, в конце концов, исчезли из власти, были целенаправленно выдавлены Волынские, Потемкины, Кутузовы, Ушаковы, Ермоловы... Стоит ли удивляться, что русское дворянство на рубеже веков, накануне глобальных потрясений стало носителем каких угодно идей, кроме идеи национальной. Делая в 17-м году выбор между царем и Россией, верхушка русской армии, как ей казалось тогда, выбрала Россию. Страшное одиночество Романовых, их мистическое противостояние с Россией и отсутствие ответственного, зрелого русского политического класса, обернулось катастрофой для страны.
Но политический класс нельзя создать неким волевым усилием. Он является плодом зрелого национального самосознания, когда на смену почти инстинктивной поддержки своих соплеменников и такой же на уровне инстинкта неприязни к чужакам появляется реальное понимание интересов нации. Политический класс является основой любой нации – появившись однажды, в дальнейшем он уже сам себя воспроизводит.
То, что мы при реализации имперского проекта так и не создали свой эсхатологический центр силы, свою точку притяжения, свою систему ценностей и изо всех сил старались пристроиться в хвост чужого мира, имело крайне негативные последствия и в нашем непосредственном бытии, то есть, в политике, экономике, культуре... Все это практические составляющие, производные от цивилизации, так как «сознание определяет бытие», «вначале было Слово», и никак иначе. Товарищ Маркс сознательно вводил нас в заблуждение. И товарищ Сталин после победы в страшнейшей войне, находясь внутри западного проекта под названием Коммунизм, начал понимать, что закрепить результаты победы, «светя только отраженным светом», невозможно.
«А вот есть такая тема, которая очень важна, – сказал Сталин, – которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, – сказал Сталин, строя фразы с той особенной, присущей ему интонацией, которую я так отчетливо запомнил, что, по-моему, мог бы буквально ее воспроизвести, – у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами, – сказал Сталин и вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал – засранцами, – усмехнулся и снова стал серьезным. – Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков кланяться, не станет ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия. У военных тоже было такое преклонение. Сейчас стало меньше…» (Константин Симонов, «Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине»)
Но кардинально переломить ситуацию даже сам Сталин тогда, или не смог или не захотел. Развернув «Ленинградское дело», обезглавив природных патриотов, проект по выходу из-под цивилизационного влияния Запада им был окончательно закрыт. И после смерти Сталина началась новая вакханалия. Лозунг «Догоним и перегоним Америку!» – что, как не очередное вдалбливание на подсознательном уровне преклонения перед Западом? А уж про Перестройку и разгул, так называемых, либералов и говорить нечего.
Но ничто не вечно под Луной, если очень долго корабль поворачивать налево, то он может поплыть и направо, в морском деле – короткий оверштаг называется. Массовые прыжки и ужимки на городских площадях наших братушек-украинцев под задорные речевки типа: «Кто не скачет, тот москаль», или «Москаляку на гиляку, а гиляку ему в…» и главный лозунг майдана «А мы уйдем на Запад, оставайся проклятая Орда», конечно, обидны, но обидны только на первый взгляд. Можно долго сетовать на то, как мы украинцев приютили, поделились всем, что у нас было, что из-за них мы ввязались в ненужную нам кровавейшую войну с одним из сильнейших на тот момент государством Европы – Речью Посполита, и тому подобное… Но эти сетования мало что дают позитивного, кроме пустой ругани. Никому ничего не докажешь. Но мы сами для себя должны знать, что украинцы главное свое предательство совершили еще почти четыре века назад, когда они, еще не обсохнув от своей крови, отвергли главное наше предложение, самое ценное, что у нас было – наш с ними единый русский национализм, в какую бы форму он тогда не камуфлировался, и в рамках которого, кстати, и была оказана помощь самой Украине. Вследствие чего, они с энтузиазмом кинулись на новом месте воссоздавать ту модель государства, те ценности, из-под власти которых они только что вырвались. Так что, и русофобия, и «самостийность», и пресловутый Томас, возникли не сами по себе, не на пустом месте.
Спасибо за Томас!
А за Томас, наоборот, поблагодарить их надо, сами бы мы, без их помощи, никогда на такой шаг не решились. Формальная зависимость от Константинополя, вернее, Стамбула, ничего нам не давала и не дает, кроме как создания идеологических дыр в нашей цивилизационной обороне. Вот, что писал по этому поводу еще более века назад упоминаемый выше Владимир Соловьев (в то время наша Церковь официально именовалась греко-российской):
«Ревнивая ненависть греков к русским, на которую эти последние отвечают враждебностью, смешанной с презрением, – вот главенствующий факт, определяющий действительные отношения этих двух национальных Церквей, официально пребывающих в религиозном общении. Но само это официальное единство держится на одной ниточке, и нужна вся иерархическая осторожность Петербурга и Константинополя, чтобы не дать этой столь слабой связи порваться. И уж, конечно, не из христианской любви желают поддерживать эту видимость единства. Боятся рокового открытия: в день формального разрыва между русской Церковью и Церковью греческой весь мир увидит, что вселенская, кафолическая восточная Церковь есть лишь фикция и что на самом деле существуют лишь отдельные национальные Церкви на Востоке. Вот действительный мотив, который принуждает нашу иерархию вести себя с греками умеренно и осторожно, то есть, избегать каких бы то ни было сношений с ними. Что же касается константинопольской Церкви, в своей партикуляристической гордыне величающей себя «великой Церковью» и «вселенской Церковью», то она, пожалуй, не прочь была бы отделаться от северных варваров, которые являются лишь препятствием для ее панэллинских тенденций.
В последнее время константинопольский патриарх два раза
готовился предать анафеме русскую Церковь. (1872 и
Сейчас гнойник прорвался. Еще Илларион в своем «Слове» подчеркивал, что Русь, принявшая христианство, не пасынок Византии, но равна ей. А вот этого украинцы как не понимали, так понять и не смогли. «У самих сапоги развалились, а они о Курилах думают!» Вот в этом и заключается принципиальная разница между русскими и украинцами, школа миропонимания разная. Мы хотим собственный цивилизационный проект, быть ведущими, быть центром силы, а они хотят встроиться в чужой, приспособиться в чужом мире. В этом и заключается принципиальный разлом между Западом и Востоком, тем более, что даже не западным центром, центром принятия судьбоносных, фундаментальных решений, а западной периферией, с кем мы, в первую очередь, имеем дело, с пограничьем, лимитрофией. Так что, добровольный уход Украины, в конечном счете, для нас благо. Конечно, необходимо пересмотреть наши границы, нарисованные нам нашими этническими врагами – большевиками, разменять население, наших к нашим, не наших к не нашим, и на новой границе построить хороший забор, и предоставить Украину своей судьбе.
Могут возразить, что, мол, это война, братоубийственная война. Если потребуется, то да – война, отложенная гражданская война, и никому не отсидеться, иначе не пережить нам раскол и не обрести внутреннее единство. Не впервой нам проливать родственную кровь, если нет другого выхода, а братья никаким другим аргументам не внемлют. С теми же поляками мы – братья по крови, даже не двоюродные, русские и поляки формировались практически из одного и того же этнического «супнабора», это подтвердит любой антрополог, не заинтересованный во лжи, да и современные генетики утверждают то же самое. (Смотри, например, А.А. Клёсов, «Происхождение славян. ДНК-генеалогия...»Не принимать же на веру их утверждение про сарматов, мало ли чего поляки про себя выдумают? Как началась между нами первая русско-польская война тысячу лет назад, в 1018 году, так она и до сих пор и не закончилась, меняются лишь ее формы и степень ожесточения, а суть остается прежней.
Или вспомним одну из позорнейших страниц нашей истории – ожесточеннейшую междоусобицу между Москвой и Тверью. Война грязная и мерзкая, война между своими, но, в то же время, так необходимая для единства русского народа. Или, как необходима была безоговорочная капитуляция Великого Новгорода – русской колыбели – решившего перейти под руку великого князя литовского и короля Польши – Казимира IV. За эту попытку и был окончательно лишен господин Великий Новгород после очередного военного похода в 1478 году привилегии самоуправления. Как необходима была и символическая казнь Марфы Борецкой, вошедшей в историю как Марфа-посадница, идейной вдохновительницы совершаемого предательства. По одной из версий – торжественная, мрачно-величественная казнь. Толпы народа. Колокола. Молитвы. Все плачут. Плачет царь – Иван III Васильевич. Парчовая дорожка на плаху. Роскошнейшее платье приговоренной. Сепаратизм пресечен!
А от Киева мы безоговорочной капитуляции в свое время не потребовали, не низвели его статус до провинциального, сепаратизм не выжгли. Он так и остался архетипически чуждым городом. Несмотря на всю пропаганду, типа «Киев – мать городов русских». Так что, уход Украины это не только ее «самостийность», но и наша от нее независимость. Нам выпал шанс возвращения к своим корням, своим архетипам, к своим ценностям, на которых формировалась основа нашего государства, основа Русского Мира!
Наследники Орды
То есть, необходим новый генезис, необходим процесс возникновения и становления принципиально нового типа существования, но на пустом, выжженном пространстве, без семян ничего расти не будет, и здесь братья-украинцы, именуя нас Ордой и москалями, сделали для нас доброе дело. Их звериная к нам ненависть, желание нас уязвить, заставили их говорить нам правду. Помимо своей воли, они напомнили нам о том, кто мы есть на самом деле, всколыхнули наши глубинные силы, указали нам на наш истинный путь, и спорить с ними для нас глупо, вредно и бессмысленно.
Еще немного истории, пунктиром: Иван IV Грозный был не только предпоследним из Рюриковичей, но и старшим чингизидом, прямым потомком Чингисхана в 17- м колене по державной линии Джучи, через Бату, Менгу Тимур, Узбек, Джанибек, Бердибек. По заповедям Чингисхана, только его потомки могут быть государями. Бердибек был последним ханом единой Золотой Орды, «Улусе Джучи». На его дочери был женат темник Мамай. Тот самый, разбитый на Куликовом поле, противник Дмитрия Донского в наступившей междоусобице. После гибели Мамая его сын и внук Бердибека Мансур бежал в Литву. Сын Мансура крестился в 1390 году и получил при крещении имя Александр. Сын Александра – Иоанн получает титул князя Глинского. Далее Борис Глинский, Лев Темный, Василий Темный (не путать с московским князем Василием Темным) и, наконец, мать Ивана Васильевича – Елена Глинская!
Ногайский мирза Арслан Хаджи-Мухаммед Иоанну Грозному в 1551
году: «Белек-Булат мирза христьянскому Государю Белому Царю много много поклон…
В той земле он, Белый Царь, сказываетца Чингисовым прямым сыном…». (В.В.
Трепавлов, «История Ногайской орды», 2-е изд. испр. и доп., Казань, Казанская
недвижимость,
В начавшейся борьбе за наследство Золотой Орды между Московским Царством и Османской империей, вылившейся в междоусобицу в Казанском, Астраханском, Крымском ханствах и Ногайской Орде, законное право было на стороне Москвы. Поэтому, например, при взятии Казани, собственно этнически русские в войске Ивана Грозного составляли менее одной трети, а основная масса – сами татары и перешедшие под руку Белого Царя мещеряки, мордва и черемисы. К сожалению, на тот момент, прорусским силам сил не хватило и Крымское ханство досталось Османской империи. (В.О. Трофимов, «Поход на Казань, ее осада и взятие в 1552 году», Казань, типография окр. штаба, 1890, стр. 57-59. https://www.prlib.ru/item/438704)
Можно привести еще множество фактов на эту тему, но главное,
о чем мы вынужденно забыли более чем на триста лет, это то, что у нас с Ордой
было единое союзное государство – мы, русские, легитимные наследники Орды,
других просто не осталось сегодня, мы, русские, и есть Орда – Русская Орда! (А
первоначально, если кто забыл, Орда включала в себя полмира: Китай с
Индокитаем, Тибет, Иран, Среднюю Азию, Казахстан, Украину. Дойдя до берегов
Средиземного моря и пройдя через Польшу и Венгрию, она вышла к Адриатическому
морю). (Л.Н. Гумилев, «История Евразии», Москва, издательство «Искусство»,
И еще одно небольшое замечание. Наследие Орды, все-таки, до
конца в мире не забыто. Вот сегодня Казахстан объявляет себя ее наследником, но
это не серьезно – самозванец Казахстан для этого слишком слаб и разрознен,
внутренне противоречив, психологически зависим от соседей, если не от одних, то
от других, ему не хватает подлинной «самостийности» и, самое главное, он не
имеет культурной, геополитической и исторической преемственности, ему было бы
логично продолжать считать себя бывшей Римской колонией, за что так ратовала
казахская общественность в 30-е годы прошлого века, что весьма кстати при смене
кириллицы на латиницу. (Более подробно про 30-е годы, смотри: Юрий Домбровский,
«Хранитель древностей», Москва, издательство «Известия»,
Русь впитала очень многое от Востока. И, прежде всего, его спокойствие. Если выразить одной фразой это своеобразие, то она будет звучать примерно так – нам спешить некуда. Но, в то же время, мы не Восток и не Запад, для нас главное – не личный кайф, как на Востоке, не экспансия, как на Западе, а любовь к ближнему, стремление к справедливости, стремление к некой идеальной жизни. Но на этом-то нас и поймали, а отсутствие зрелого национализма не позволило вовремя обнаружить ловушку.
Стремление к некой идеальной жизни позволило нам принять навязанный культ Запада. Каждый наделял Запад теми чертами, которые казались ему привлекательными. На это работала вся властная пропаганда, начиная с Петра. Этот культ в наших условиях был неизбежен. То есть, причина идеализации Запада была не в нем самом, а в нас. В нашей потребности иметь некий нравственный идеал. Сегодня преклонение перед Западом прошло у нас не потому, что мы разбогатели, и у нас стало не хуже чем на Западе, и не потому, что мы увидели Запад без прикрас, а потому, что сейчас на нас свалилось столько проблем, что стало не до праздных мечтаний, но эти же проблемы одновременно позволили нам разглядеть те яркие фантики, тот обман, на который многие из нас попались, и, в первую очередь, попалась наша правящая элита.
Да, мы потерпели сокрушительное поражение. Наше хождение в Европу закончилось геополитической катастрофой, мы разграблены, растеряны, человеческие потери не поддаются учету, мы вымираем, наши границы вернулись в XVI век и отрицать очевидные истины бесполезно. Но нет такого народа, такой нации, которые не испытывали бы мучительных периодов в истории, когда кажется, что только твой народ ущербен, а все прочие процветают, но, именно, в такие моменты и совершаются исторические прорывы, закладывается основа будущих побед.
Наша перспектива простая. Или все закончится гибелью исторической России, или возрождением России национальной. Национализм – это осмысленная защита народом своих интересов, это иерархия ценностей. И здесь необходимо с учетом современных реалий обратиться к нашим истокам государственности и времени формирования великорусской нации. А сформировались они, все-таки, в Орде, под политическим зонтиком Орды.
Запад, не изжив животный ужас перед Ордой, в пропагандистском угаре вылил ушаты лжи, домыслов и откровенной ругани на своего восточного конкурента. Представив Орду сборищем мерзости, произвола, жестокости и отсталости. Но это было совсем не так. Жестокости на Западе в это время было несравнимо больше, чем на Востоке, а, что касается отсталости, то многие достижения Орды Западу и не снились, а произвол власти в Орде был ограничен Законом, Традициями и Верой, в том числе и православной Церковью. У нас только после Петра и его реформ закон заменился произволом, традиции перестали быть незыблемыми, Церковь потеряла функции арбитра общества.
Основа Запада базируется на дуализме, противоборстве двух сил, непрерывной конфронтации: свой – чужой, друг – враг, разрешено – запрещено, и т. п. Орда же – на троичной системе, связке трех сил: разрешено – запрещено и к чему стремиться, мы сами – наши враги и наши союзники т.п. То есть, принцип Орды – избежать прямого столкновения, согласовать свои интересы с окружающими, насколько это возможно, а самим заняться разрешением своих внутренних проблем. И никакой лжи. Нужно уйти от величайшей ошибки, навязанной нам Западом – заявлять в качестве главной конкретной цели то, что недостижимо в обозримом будущем (в коммунистическом варианте – «от каждого по способности – каждому по потребности»). В результате пустые обещания обнулили все наши реальные успехи.
Кадр из фильма «Александр Невский»
Но кризис, в который мы попали – глобален, в него неизбежно провалятся и все наши геополитические враги, одни раньше, другие позже, не принципиально. И то, что мы в него провалились раньше других, может быть, для нас великое благо. Во-первых, мы раньше других начали поиски из него выхода. Во-вторых, у нас есть опыт, есть исторические наработки жизни в других системах, надо отметить – в таких конкурентоспособных системах, как Орда, Советский Союз. И на переходный период, может быть, самое для нас главное то, что для поддержания собственной стабильности Запад, помимо своей воли вынужден у нас сейчас поддерживать хотя бы видимость порядка, не давая нам окончательно развалиться, и задача русских националистов – воспользоваться сложившейся ситуацией и перехватить инициативу, сформировать и реализовать свой вектор развития.
Вот в этом и есть русский стиль борьбы. Мы не умеем делать все ярко, как европейцы, но в борьбе на выживание додавим любого противника. А что касается Европы, перспектива ее далеко не блестяща, научное и технологическое преимущество перед миром она практически потеряла, как потеряла и рынки сбыта, на которые ее больше никто никогда не пустит. Политика «канонерок» закончилась, скоро закончится и эмиссионная политика, так называемый, «сеньораж», который без тотального господства невозможен, как и почти закончилось господство ссудного процента, в связи с агонией капитализма, о чем уже сквозь зубы вынуждены говорить лидеры западного мира. «…Если позволите, я бы выделил большое потрясение, которое, без сомнения, наблюдается впервые в нашей истории практически во всех областях и отличается поистине историческими масштабами… В настоящий момент мы переживаем небывалый кризис рыночной экономики... Эта рыночная экономика, которая была придумана в Европе и для Европы, постепенно сбилась с пути за последние десятилетия» – из речи президента Франции Макрона 27 августа 2019 года, на следующий день после завершения саммита G7 на конференции послов в Елисейском дворце. https://nash-dvor.livejournal.com/3383732.html
И величайшей удачей для Европы будет, если она в новых условиях сможет быть полезна русским. Тогда она сможет стать Большой Окраиной России, Украиной Русской Орды, Периферией Русского Мира.